текст заявки, а дальше как фантазия попрет))

Сидя на квиддичной трибуне, я завидую Уизли. Она пригибается к древку, глаза прищурены, ветер треплет волосы. Она свободна.
Рассеянно водя пером по пергаменту, я завидую Грейнджер. Она сосредоточена, брови нахмурены, пальцы сильнее, чем необходимо сжимают перо.
Расчесывая волосы, я завидую Астории. У нее они каскадом спадают по спине, струясь как драгоценный шелк парадной мантии. Она поворачивает голову, взгляд искрится превосходством. Она знает, все от нее без ума.
Рассматривая свои руки, я завидую Паркинсон. Она перебирает волосы Малфоя и чуть не мурлычет. Ей позволено. На правах подруги, обожательницы, дочери друзей семьи - неважно. Ей. Позволено. Быть. Приближенной. К. Его. Величеству. Малфою.
Идя по коридорам, я завидую Лавгуд. Она не боится быть собой. Не обращает внимания на придирки, игнорирует смешки за спиной, спокойно ищет свои вещи по замку. Ей плевать на окружающих.
И только сидя у камина, я ни о чем не думаю. Языки пламени лижут поленья, играются друг с другом. То нападают, то отступают. То намекают, то молчат. Покорность напополам  с непоколебимой силой. При всей неодушевленности огонь живой. Он дарит жизнь и приносит смерть. Он позволяет жить, разрешает умирать. Он защищает. Он калечит. Он исцеляет.
Теплые руки ложатся на плечи, прерывистое дыхание оглушает, невесомое касание виска лишает воли.
- Ты так предсказуема, но совершенно неприступна.
Я молчу, лишь чуть сильнее стискивая ткань платья.
Не думать, не чувствовать, забыть.
- Так и будешь молчать.
Ни слова, ни вздоха, ни закушенной губы. Безразличие. Мне же все равно. Плевать. Плевать. Плевать.
- Завидую твоей выдержке. - Это я завидую. Всем и каждому. Завидую. - Не боишься, что огонь растопит твой лед? - Глаза щиплет, нужно моргнуть, но нельзя выдать эмоции. Терпи. Не показывай слабость. Ты не должна, не можешь, не имеешь права. - Я скучаю. - Врун. Какой же ты врун. Отвратительный, самодовольный идиот. Я же была готова...
- Ну, ты идешь? - ее сладкий голос обжигает слух, возмущение прокатывается по венам, оседая горечью на языке.
- Секунду. - Говоришь громче, чем нужно, отворачиваешь. - Одно слово и я останусь. - Не вздумай. Не смей. Не будь дурой, не сейчас. Ты уже получила свою толику счастья, за которую до сих пор расплачиваешься. Это слабость. Слабость уничтожает. Сила делает одинокой. Чувства разрушительны. - Я не сдамся, ты же знаешь. - Нечеловеческих усилий стоило удержать не выкрикнуть в лицо все, что она думала о нем. Все оскорбления, копившееся внутри. Всех колких слов, уже крутящихся на языке. Костяшки пальцев, сжимающих платья, белеют. Прикусываю щеку с внутренней стороны.
Терпи. Терпи. Терпи. Еще секунда и он уйдет. Оставит в блаженной тишине наедине с собой. Не думать, не чувствовать, не реагировать.
- Я ошибся, но кто не ошибается. Ты ведь тоже неидеальна. Никто неидеален. Прости меня, - шелестом доносится до слуха, и я почти верю. Почти. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Слишком сладко, чтобы не захлебнуться. Слишком красиво, чтобы быть его словами.
- Прости, - еще тише шепчет в ухо, резко поднимается и идет прочь. Я не поворачиваюсь, считаю шаги до двери гостиной. Десять, одиннадцать, двенадцать. Касается двери, замирает. Смотрит на меня? Тихий скрип и тишина. Только сейчас отмираю. Кончики пальцев покалывает от напряжения, мышцы сводит судорогой, металлический привкус во рту опьяняет.
Маленький уголек, отдельно от остальных, тлеет у края каминной решетки. Пара минут и он станет совсем черным, лишенным огня, сил, жизни. Зачахнет в одиночестве, выброшенный из очага. Он один. Без поддержки умирает. Сидя на диване и глядя на него, я завидую. Ему уже не нужно ничего решать. И изменить ничего нельзя.
А мне можно. Но нужно ли? Правильно? Честно?

Пальцы дрожат, когда я наливаю в стакан огневиски. Иррациональное желание напиться. Глупее не придумаешь - надираться на грязном полу какой-то кладовки. Если бы причина была весомой. Если бы она вообще была...
Делаю первый глоток и замираю. Алкоголь прокатывается по пищеводу резко, я даже почти не чувствую. Мелькает предательская мысль - и это все? - когда я чувствую, что дрожь усиливается. Но уже не волнения, от приятного возбуждения. Становится тепло, губы сами собой разъезжаются в улыбке, тело расслабляется.
Второй стакан я не замечаю. За ним третий. После четвертого из уголка глаза скатывается слезинка. За ней еще одна, и еще. Невозможно заглушить тоску. Да и кому нужно-то?
С чего я вообще решаю за нас двоих? Он же сам говорит, что скучает, не может, ждет. Стоп, со ждет я, кажется, перегибаю. Но прощения же просит, значит, ждет. Пятый стакан вышиб здравый смысл окончательно, оставив только бесполезные попытки связать воедино всю картину. Вставать, а тем более идти куда-то чревато неприятными последствиями. Лучше наказание, чем отвратительные слухи о пьянстве или, что еще хуже, потуги докопаться до первопричины. Да и Тео узнает... И ему это совершенно не понравится. Ну и пусть! Пусть не понравится!
Я хочу налить еще, но стакан выскальзывает и разбивает вдребезги об каменный пол. Я смотрю на осколки, на огненные блики на их краях и замираю. Подгибаю ноги и наклоняюсь вперед. Осторожно, чуть боязливо дотрагиваюсь до одного и тут же отдергиваю руку. Больно. Из маленькой ранки выступает капли крови. Я смотрю на нее как завороженная. Алая на бледной, почти прозрачной коже с синими жилками. Красиво. Чуть надавливаю и края ранки расходятся, кровь выступает сильнее. В порыве хватаю первый попавшийся осколок и сжимаю в руке. Вспышка боли простреливает руку, перед глазами фейерверком вспыхивают искры. Странно, но так отрезвляет. Разжимаю руку и опускаю взгляд. Кровь повторяет линию жизни на моей ладони. И линию любви, и линия еще черт знает чего. Я будто вижу свою жизнь, располосованную наперед без моего ведома. Я не хочу. Не хочу, не хочу так.
Из горла вырывается не то хрип, не то всхлип. Я злюсь, но не уверена, что знаю на кого. На себя? На Тео? На недалеких однокурсников? Родителей? Или на жизнь?
Я зависаю. Тупо смотрю, как кровь стекает по руке к локтю, и только сейчас понимаю, что снова сжала стекло в руке. И куда сильнее, чем в первый раз, но не чувствую этого. Интересно.
Мысли снова крутятся в голове сумасшедшим паззлом.
Он не должен узнать. И это все, что меня сейчас беспокоит? Глупая клуша.
Почему любая мысль, любой поступок заставляют вспоминать о Тео? Приводят туда, что я отчаянно пытаюсь забыть.
Тео, Тео, Тео...
Нет ничего хуже, чем переживать заново лучшие моменты жизни, зная, что они уже не повторяться. Вспоминать худшие, сжимая зубы от злости, обиды, горечи, не имея возможности хоть что-то изменить. Иногда лучше забыть, чем помнить. ЧТобы не возвращаться в свой персональный ад. Или рай?
И кому я врала, когда убеждала себя и его, что смогу быть одна. Себе. И немного ему.
Интересно, поверил ли?
- Дафна? - в темных глазах удивление напополам с... Испугом?
- Неа, тебе показалось. Закрой дверь с той стороны, - язык почти не заплетается. Возможно, удастся его убедить... О, конечно, надо обязательно посмотреть на осколки и тут же заметить бутылки. Только не нравоучения, пожалуйста, не надо!
- Ты в курсе, что здесь штора вместо двери? - Я глупо пялюсь на него, не понимая, шутит он или говорит серьезно. Когда-то в его глаза сверкают такие золотистые искорки я теряюсь. Не думается мне, только чувствуется. - Ты пьяна. - Не спрашивает, утверждает. И злость поднимается к горлу. Ненавижу этот категоричный тон.
- Чушь, - понимаю, что веду себя глупо и только усугубляю и без того странную ситуацию. Пытаюсь подняться и, естественно, не рассчитываю возможности. Опираюсь на руку и вскрикиваю. Рука. Теперь он точно увидит. Какая же ты дура, Дафна.
Тео хмурится и перехватывает руку прежде, чем я успеваю ее спрятать за спину.
- Что это? - Такого выражения лица я у него боюсь.
- Ничего, - детский лепет, ей-Мерлин. Как дитё малое.
- Дафна, - он не просит, требует. Хочется вырвать руку и затопать ногами, как в детстве. Собственно, а почему нет? Пытаюсь выдернуть ладонь, но он только сильнее сжимает пальцы на моем запястье. На глаза наворачиваются слезы от резкой боли.
- Щиплет, идиот, - втягиваю воздух сквозь зубы и щурюсь.
- Моя девочка, - неожиданно ласково произносит Тео и касается губами ранки. Я таращусь во все глаза, отказываясь что-либо понимать. Я, что, настолько пьяная, что начались галлюцинации?
Снова дергивая руку, а он только ухмыляется. На обман зрения не похоже.
- Нотт, ты ли это? - получается жалкое подобие насмешки. Он кивает и подмигивает.
- Кто ж еще. Вызволяю принцессу из цепких лап депрессии. - Я смотрю на него несколько минут не мигая и сгибаюсь пополам от истерического хохота. Паяц.
Тео гладит большим пальцем мое запястье и улыбается. Как хорошо, так правильно.
- Пойдем. Я провожу тебя до комнаты, как и полагается джентльмену.
- Вот только я совсем не леди. - Одними губами отвечаю я.
- Жестоко ошибаешься, - шепчет на ухо, обнимая меня за талию. Дьявол искуситель, но я пытаюсь верить. Искренне пытаюсь. Кому, если не ему. Не себе же в самом деле. Я пьяна и расстроена, обижена и огорчена.
Старательно возводимая стена отчуждения рушится. Я слышу хруст каменной крошки под ногами, пока мы идем в подземелья.

Я должна? Я никому ничего не должна.
Слушать родителей устала. Я не хочу отвечать за их ошибки, искупать их грехи, поступать вопреки собственному мнению, потому что они когда-то сделали не тот выбор.
Грядет война? И пусть, но я не желаю быть в ее эпицентре. Отсидеться в подземельях благоразумнее. Слизерин - не диагноз, Слизерин - состояние души.