Глава 32. Повелитель змей

Март сорок третьего года был богат на мокрые метели. Густые хлопья наглухо заметали окна, не позволяя увидеть силуэты башен. Настроение в школе ухудшилось: русские, рванув вперед после Сталинграда, проиграли сражения за Харьков и Запорожье. Орден СС проводил в Белоруссии операцию "Зимнее волшебство". За неповиновение сжигали целые деревни, и колдографии в "Пророке" изображали обугленные тела маглов.

— Хороши, а? — ухмыльнулся Лестрендж, когда перед обедом Том листал свежий номер «Пророка». — Ведь посмотришь — маглы маглами, — указал он на эсэсовцев.

— Лучше, Рэй, посмотри сюда, — Том указал на вторую страницу. — Гриндевальд приказал усилить террор.

— Они начинают нападать на волшебников, — вздохнул Ореон Блэк. — Как ты думаешь, Том… — прошептал он. — Нас это не коснется?

— Я же не Гриндевальд, — равнодушно заметил Том, — чтобы знать его мысли. Впрочем, — показал он на учительский стол, — осторожность не повредит.

В субботу Риддл встретил приятелей в заброшенном классе по алхимии. Мокрая метель переросла в сухую снежную крупу, и Том, глядя в окно, задумался о судьбе клуба. За минувшие месяцы слизеринцы под его руководством освоили большинство дуэльных проклятий. Логика требовала распустить клуб, однако Том не желал этого делать.

— Сегодня, — обратился Риддл к вошедшим, — я обучу вас заклинанию фальшивого огня. Не скажу, что оно очень действенно, но позволяет хорошенько напугать…

— Помню я эту прелесть! — рассмеялся Лестрейндж. — Мальсибер едва оправился от шока.

— Надо просто нацелить палочку, взмахнуть и сказать: "Pyrio Cyaneus Maxima", — пояснил Том..

Стоящий напротив стол вспыхнул голубым пламенем. Девочки закричали. Том, прошептав "Finite", снял огонь. Стол остался нетронутым — точно таким же, каким был до применения заклинания.

— На самом деле огонь безвредный, — подтвердил Том. — Хотя от него исходит неприятный жар, словно ты в самом деле горишь. Давай ты, Альберт?

Эйвери неуверенно вышел в центр. От волнения его впалые скулы пошли красными пятнами.

— Pyrio Cya… — пробормотал Эйвери, но тотчас осекся. — Я не могу, Том…

Взрыв смеха сотряс всю компанию. Лестрейндж хохотал, держась за подоконник. Араминта раскраснелась от смеха. В глазах Оливии Хорнби и ее подруги Генриэтты Вэйдел мелькали веселые огоньки. Даже Энтони Крэбб усмехнулся, что-то пробормотав под нос.

— Не вижу ничего смешного, — фыркнул Том, взглянув с неприязнью на приятелей. От его ледяного взгляда у Блэка и Крэбба пропал смех. — Не думаю, что если сейчас поставить тебя, Энтони, ты сделаешь лучше.

Том намеренно выбрал для тренировки Эйвери: вечно отстающий Альберт должен был обрести уверенность в себе. Если удастся, Том получит преданного сторонника. Если не удастся… Впрочем, почему не удастся, если он сам рядом?

— Давай попробуем еще раз? — Риддл взял запястье приятеля и потянул его кверху. — Смелее, Альберт!

— Pyrio Сyaneys Maxima! — воскликнул парень, почувствовав поддержку. Том мысленно послал заклинание усиления. На этот раз деревянный стол вспыхнул синим пламенем. — Finite, — прошептал Том, и пламя исчезло.

— Я… Мы смогли… — пролепетал Эйвери. Слизеринцы с удивлением смотрели на Альберта, словно тот сотворил чудо.

— Нет, Ал. Ты смог, — Том, улыбаясь, как можно искренне, похлопал приятеля по плечу. — Тренируемся все! — обратился он к друзьям.

Глядя на летящие в разные стороны вспышки, Том вдруг подумал, что Эмили, безусловно, была бы жива, занимайся она в его клубе. Впрочем, нет… Она считала невозможным брать уроки со всеми, потому что она была не такой, как все. Тому показалось, будто в темноте комнаты мелькнули смеющиеся зеленые глаза, — точно так же, как ему чудилось в день похорон Эмилии.

— Том, спасибо… Ты — великий человек… — пробормотал Эйвери, глядя в пол. Том удивленно поднял брови: на лице слизеринца было написано восхищение.

— Да не за что, Ал, — пожал Том плечами, глядя на полуразбитый набор приборов, который горел благодаря стараниям Оливии Хорнби.

— Том, я… — пролепетал Альберт, неуверенно потрепав рукав.

"Твой должник? Я это знаю", — усмехнулся про себя Том. Из-за некстати нахлынувших воспоминаний об Эмилии на душе стояла тупая боль, но парень, закусив губу, прогнал прочь воспоминания.

- Не забывайте тренироваться, — подытожил Том. — Дру, можно тебя на пару слов? — подозвал он Розье, когда остальные пошли на выход.

— Да, конечно, — Друэлла одарила приятеля улыбкой. Они подошли к окну и стали рассматривать, как сухие снежинки медленно заметают холодный парапет Астрономической башни.

— Знаешь, — усмехнулся Том. — Я тут подумал… В общем, я знаю расширенный курс дуэльных заклинаний. Если хочешь, — постарался он придать лицу равнодушный вид, — я готов обучить им вас.

— Думаю, — улыбнулась Друэлла, — все будут только "за". Тебя волнует, что некоторые из них не очень светлые?

— Угадала, — заметил Том, глядя на пелену сухой крупы. В белом мареве мелькнуло несколько фигур — скорее всего, гриффиндорцев, рискнувших, несмотря на запреты и метель, убежать к Запретному лесу. — Кстати, Дру, — небрежно бросил он, — у вас в туалетах все краны целы?

— Вообще-то да, — пожала плечами Розье. — А почему ты спрашиваешь?

— У нас с начала года сломалось два, — приврал Том, наморщив лоб.

— Да вроде ничего такого… — Друэлла поправила манжету. — Хотя знаешь… В туалете на втором этаже один кран никогда не работал.

— Прингл совсем не ловит мышей? — усмехнулся Том.

Друэлла не ответила, продолжая смотреть на метель. Риддл взглянул на заброшенный шкаф. На душе было снова чувство эйфории, словно какое-то существо внутри просилось выпустить его на волю.

* * *

Пасха выпала на двадцать пятое апреля — едва ли не самый поздний из всех возможных сроков. Из-за ночных заморозков на деревьях едва набухли почки, и только верба распустилась точно в срок. После завтрака Том решил прогуляться в школьном дворе. Валил мокрый снег, и лужайка перед школой превратилась в бело-зеленое лоскутное одеяло. Спустившись с заметенного водянистыми хлопьями крыльца, Том побрел к озеру.

Его внимание отвлекли приглушенные голоса. Мимо озера проходили семикурсники из Хаффлпаффа: Джоанна Берд и Стивен Стейгинс. Тома всегда веселило наблюдать за тем, как они чуть ли не ежедневно прогуливались по школьному дворику. Еще больше его занимало смотреть, как парень пытается полуобнять Джоанну, но та — то ли шутя, то ли серьезно, не позволяла ему взять себя за руку.

— Как я уже сказала, я устала, — донесся до Тома голос хаффлпафки. — Мне хочется, чтобы я была девочкой, а ты мальчиком. Точнее, мужчиной.

— Джо, послушай, — замялся парень. — Я правда не подумал…

— …чтобы были какие-то плоды после года отношений, — закончила Джоанна. — А что нам пожинать? Мне больно. Меня предали. Мы два опустошенных человека.

"Эти людишки, думающие о том, кто с кем совокуплялся, завтра будут обсуждать дела политиков, — хмыкнул надменный голос. — Хотя все, на что способны маглы, — это внимать каждому слову высших".

Развернувшись, Риддл посмотрел на мокрые от талого снега деревья. В вечер после бала Эмилия говорила ему, что любила играть на рояле. Перед глазами возник образ черного инструмента, за которым сидела Эмилия в синем бархатном платье и, задумавшись, играла какую-то мелодию. Том подумал, что, закончив, она бы послала ему ласковую и чуть насмешливую улыбку. Впрочем, возможно она никогда не играла в синем платье и вовсе не стала бы ему улыбаться.

"Ты так много прошел в поисках Комнаты, — прошептал нетерпеливо холодный голос. — Продолжай, тогда, достигнешь цели".

"Убирайся к черту", — ответил самому себе Риддл. Почувствовав головную боль, он пошел к лестнице, смотря, как снег тает в присыпанных мокрыми хлопьями лужах.

Войдя в гостиную, Том плюхнулся в кресло, все еще пытаясь не отдышаться. Дрожа, он сложил руки на груди, игнорируя любопытные взгляды других слизеринцев. Голова болела, а перед глазами мелькали бессмысленные слова и картинки. Голоса почти утихли, хотя отрывки сердитой беседы еще крутились в голове.

"Возможно, я просто немного устал", — попытался успокоить себя Том. Глаза блуждали от каминной полки, до эмблемы Слизерина, вырезанной на мраморе выше камина. В конце концов, с чего он взял, что в этом кране был в самом деле вход в Тайную Комнату? Пытаясь убить время, парень начал читать книгу о свойствах африканских растений, но ее смысл доходил до него с трудом.

Без четверти девять Том вышел в коридор. Как префект он мог не опасаться за комендантский час. Слизеринец нырнул в туалет и поразился его убранству: под длинным зеркалом тянулся ряд сверкавших каменных умывальников. Не теряя даром времени, Том начал обследовать краны. На четвертой раковине ему повезло: один из ее медных кранов в самом деле не работал. Присмотревшись, Том заметил, что прямо на нем была нацарапана крохотная змейка.

— Откройся! — приказал Том, усилием воли заставляя себя верить, что она живая.

Кран, как некогда камин в гостиной, вспыхнул опаловым светом и начал вращаться. Через мгновение умывальник подался вниз, погрузился куда-то и пропал, открыв разверстый зев трубы. Стараясь не размышлять о последствиях, Том шагнул вниз.

Полет в трубе был похож на скольжение по горному туннелю, стены которого покрывали наросты зеленоватой слизи. Мимо пролетали отходящие в стороны рукава, но ни один не был таким широким, как главный канал. Неожиданно труба изогнулась под прямым углом и оборвалась. Том приземлился на мокрый пол.

— Lumos, — прошептал парень. На кончике палочки вспыхнул огонек.

Через некоторое время Том увидел гладкую стену, на которой были вырезаны две свившиеся в кольца змеи. Вместо глаз у них блистали изумруды. Том приказал им открыться. В стене появилась щель, разделившая змей, и образовавшиеся половины стен скользнули в стороны. Том с замиранием сердца шагнул в тускло освещенную комнату. Уходящие вверх колонны были обвиты каменными змеями. Это громадные столбы поднимались до теряющегося во мраке потолка и отбрасывали длинные тени сквозь зеленоватый сумрак.

Наконец, Том остановился возле последней пары колонн. У задней стены высилась циклопическая статуя. Гигантское лицо с обезьяньими чертами и длинной жидкой бородой, ниспадающей до самого подола каменной мантии, принадлежало древнему старцу. Очертания статуи были нечеткими, словно камень расплывался в волшебстве. Это, несомненно, был его предок — Салазар Слизерин. Том почувствовал укол в сердце: обезьяноподобное существо напоминало не его, а увиденный в газете портрет Марволо Гонта.

— Говори со мной, Слизерин, — прошипел Риддл.

Каменный истукан остался неподвижным. Том не стал поддаваться досаде, а помассировал лоб. Слизерин утверждал, что Наследник будет его воплощением. Интересно, какую фразу придумал бы он? Слизерин был в конфликте с остальными основателями, кроме Ровены… Да, Слизерин, пожалуй, хотел, чтобы потомок поддержал его.

— Боже, как просто, — усмехнулся Том. — Говори со мной, Слизерин, говори со мной, Величайший из хогвартсской четверки!

Каменная статуя задрожала. Том сделал шаг назад, c изумлением глядя, как изо рта появилась двадцатифутовая зеленая змея. Змей направил на Тома большие желтые глаза, и парень почувствовал легкое головокружение.

— Вы приш-ш-шли за мной, Повелитель, — прошипел Василиск ядовито-шелковистым голосом. — Чем могу служить?

— Следуй завету Предка, — ответил Том, чувствуя в голосе надменные ноты. — Мы начинаем борьбу с грязнокровками. — От этого слова у парня покоробило внутри: он до сих пор не мог спокойно произносить его.

— Ваш-ш-ш-ше слово — закон, Повелитель, — гладко сказал Василиск, заскользив к выходу.

— Что ты делал столько веков? — спросил Том, когда они подходили к трубе. Ему было немного не по себе от обжигающего дыхания змеи.

— Я спал, — ответил Василиск. — Я могу позаботиться о Ваш-ш-ш-ей поездке, Повелитель. - На мгновение Том испытал отвращение, представив, как он сядет на скользкую змею, но другого выхода не было.

Громадный змей, извиваясь, пополз по водосточной трубе. Том, сидя на змеиной шее, наблюдал за наростами слизи и тины. Некоторые из них касались одежды Тома, создавая неприятные ощущения.

— Ты можешь отличать грязнокровок? — спросил Том.

— Змеи чувствуют кровь, как и установил Повелитель, — ответил Василиск.

Труба, наконец, закончилась, и Том спрыгнул со спины змея. Прошептав заклинание, он почистил одежду. Все происходящее по-прежнему казалось ему бессвязным сном.

* * *

Светло-розовый рассвет осветил спальню Гриффиндора. Легкий солнечный луч забегал по подушке, и третьекурсница Мариэтта Донлей нехотя протерла глаза. На тумбочке лежали два свитка пергамента, набор перьев и длинный пенал. В Хогварсте подобные пеналы не были распространены, однако родители подарили его Мариэтте на двенадцать лет, и девочка не спешила с ним расставаться.

Быстро надев тапки, Мариэтта прошлепала к окну. Хотя стоял второй майский день, на траве по-прежнему лежал иней. Вдалеке виднелись хмурые верхушки Запретного леса. Улыбнувшись, девочка решила разбудить лучшую подругу Лайзу Беттс. Тихонько подойдя к ее кровати, Мариэтта одернула полог и вскрикнула от удивления: кровать была пуста.

Мариэтта осмотрелась, не понимая, что произошло. Вечером Лайза тянула ее побродить по Хогвартсу, но девочка была слишком занята повторением зелий. Лайза пристроилась к компании белобрысого Эндрю Найла, которого Мариэтта терпеть не могла за постоянные издевки. Девочка испуганно посмотрела под кровать, и с удивлением обнаружила, что там не было туфелек Лайзы. Полная смятения Мариэтта накинула мантию и помчалась в гостиную.

Ночной огонь тускло горел в камине. Откинув прядь черных волос, Мариэтта упала в красное кресло. Где в самом деле могла быть ее подруга? Заблудилась? Или, может… — Мариэтта улыбнулась самой себе, — Лайза побежала в совятню? Взволнованная гриффиндорка вышла из гостиной и пошла к движущейся лестнице.

Галерея второго этажа была пуста. От каменных сводов веяло сыростью и сквозняком. Впереди, недалеко от туалета, что-то сияло. Стараясь не шуметь, Мариэтта пошла к источнику света. На стене между двух окон огромными буквами были начертаны слова, блестящие в свете факелов:

ТАЙНАЯ КОМНАТА ОТКРЫТА. ГРЯЗНОКРОВКИ, ТРЕПЕЩИТЕ!

Под зловещими словами лежала тонкая фигурка, напоминавшая статуэтку. Неуверенно развернув ее, Мариэтта закричала: это была ее подруга. Маленькая ручка держала зеркало, а на лице со вздернутым носиком застыло изумление.

— Тайная комната! — раздался чей-то голос. Обернувшись, Мариэтта заметила, что оказалась в центре круга учеников, а из толпы к ней приближались профессоры Мэррифот, Слагхорн и Дамблдор.

— Тихо! — воскликнул Дамблдор. — Мисс Донлей, отойдите.

Профессор трансфигурации, присев на колено, перевернул тело ученицы. Ученики и другие учителя, к которым присоединился осунувшийся директор Диппет, казались потрясенными. Наконец, Дамблдор выпрямился и произнес:

— Жива.

— Жива? — еле слышно пробормотал Диппет. — Мисс Беттс оцепенела?

— Именно так, Армандо, — сказал Дамблдор. — От чего, пока не знаю… Однако надпись заслуживает внимательного изучения.

— Сейчас не время для научных экспериментов, Альбус, — вздохнула профессор Мэррифот. — Оцепенения вроде бы лечатся отваром из мандрагоры?

— Надо будет поинтересоваться у профессора Бири… Мисс Донлей, следуйте за мной, — мягко заметил Дамблдор. Гриффиндорка, всхлипнув, обернулась и еще раз взглянула на то, как статую ее лучшей подруги положили на носилки.

* * *

Второй раз Том выпустил Василиска в ночь на четверг. Жертвой нападения стал гриффиндорец Марк Винст, который с помощью лупы изучал следы возле надписи. Следующей жертвой стал хаффлпаффец Эндрю Тройтон — белобрысый мальчик в больших очках, осматривавший кубки в Зале Славы. Последняя жертва доставила Тому наибольшее удовольствие, поскольку Эндрю напоминал Билли Стаббса.

Риддл до сих пор не мог забыть тот испуг, который охватил его, когда нашли тело Лайзы Беттс. Слизеринец старался не смотреть на профессора трансфигурации, однако ему казалось, будто холодные глаза Дамблдора рассматривают его фигуру и сверкавший на его груди значок серебристой змеи. Весь завтрак его преследовало чувство облегчения от того, что гриффиндорка только оцепенела, а не умерла.

После второго нападения директор Диппет велел старостам круглосуточно патрулировать коридоры. После третьего сформировал особый отряд из старшеклассников, которые должны были досматривать школу. Вечерами Том усиленно патрулировал вместе со всеми, пытаясь поймать таинственного Наследника Слизерина, то есть самого себя.

Том помнил, что для Василиска смертелен крик петуха. Как-то в выходной он под покровом ночи проник в курятник Огга. Убить школьного петуха заклинанием было подозрительно, и Том, зажмурив глаза, свернул шею рябой птице. Затем он спеша вытащил тело во двор и бросил его, изобразив дело так, будто петуха удушил хорек или ласка. Глядя на съёжившийся гребень, Том почувствовал едва ли не больше вины, чем за нападения на грязнокровок.

— Знаешь, Том, — заметил Лестрейндж, когда они спускались на завтрак. — Будь ты из чистокровной семьи, я бы подумал, что Наследник Слизерина — ты.

— С чего вдруг? — спросил Риддл, но его улыбка казалась вымученной.

— С твоим умом, способностями и знанием языка змей, не удивительно, если ты состоишь с ним в родстве, — рассмеялась Друэлла.

— Не проговорись об этом Дамблдору, — ответил Том. — А если серьезно, — понизил он голос, — не исключено, что все это мистификация, за которой стоят люди Гриндевальда.

— Но откуда они взялись в школе, Том? — спросила Друэлла, поправив на ходу лямку коричневой сумки.

— Ты знаешь, с кем общаются наши семиклассники? — посмотрел на подругу Том. Рэндальф и Друэлла переглянулись, невольно признавая правоту Риддла.

Профессор Дамблдор на каждом занятии бросал в сторону префекта Слизерина странные взгляды. Том старался игнорировать их, представляя в голове газетные статьи о злодеяниях Гриндевальда. За минувший год Том изобрел новый способ окклюменции: ставить световой щит позади воображаемых картинок.

— Диппет старается замять скандал, — сообщил за обедом Ореон Блэк. — Уже три нападения, а в "Пророке" ни слова.

— У него хорошие связи в министерстве, — подтвердил Том, из всех сил стараясь не выдавать волнения.

— Какие бы ни были, а долго скрывать ему не удастся, — кивнул Альфард Блэк.

Гриффиндорцы галдели, обсуждая вчерашнее нападение. Дженни Сполдинг кричала, что вся чертовщина так или иначе связана со Слизерином. Староста Минерва МакГонагалл пыталась успокоить их, но сама ввязалась в спор с Августой Энслер о том, нужно ли отправить всех слизеринцев домой.

— Густа, пойми, это только легенда, — успокаивала ее МакГонагалл. — Возможно, за всеми этими нападениями скрывается что-то другое.

— Может быть, и другое! — негодовала Августа, поправляя волосы. — Но почему-то только в Слизерине есть такая мерзкая легенда. Там даже маглокровные, вроде Риддла или Вэйн, смотрят на других сверху вниз.

Том снисходительно усмехнулся: только Августе, умевший разве что целоваться с Лонгботтом, осталось рассуждать о том, какая кровь течет в его жилах. Посмотрев на вымпел с золотым львом, Том подумал о том, насколько легче было его предку. Во времена Слизерина не было ни министерств, ни авроратов, ни профессоров трансфигурации. Слизерин отчитывался только перед собой. Его Наследник должен дрожать, чтобы какие-то… — Том не смог подобрать ругательства, — не заметили, как выполняет он волю предка.

В начале июня профессор Слагхорн устроил заседание клуба. Из-за тягостной атмосферы встреча прошла по-спартански: легкий чай с овсяным печеньем да беседа о предстоящих «СОВах». Пытаясь поднять настроение, зельевар объявил, что для Тома, возможно, будет экзамен повышенной сложности. Накануне он создал новое зелье замораживания, которое получило восторженный отзыв у специалистов из министерства. Том заслужил восхищенные взгляды, которые немного подняли ему настроение.

После окончания вечеринки, Риддл вышел в пустой коридор. Впереди послышалось цоканье каблуков: по каменным плитам шла девочка. Постояв возле факелов, Том подумал, что, если она идет на второй этаж, было бы неплохо вызвать Василиска. Убедившись, что так и есть, он пошел за ней.

"Грязнокровки мелькают в самых необычных местах", — рассеянно думал Том.

"Ты готов на убийство, Волдеморт?"

"А для чего, по-твоему, мы открыли Тайную комнату?" — коварно заметил насмешливый двойник.

Том вздрогнул, остановившись возле стеклянного стеллажа. Невысокая девочка с растрепанными каштановыми волосами сняла маленькие черные туфли и, положив их на пол, залезла в чулках на высокий табурет. Том узнал ее: это была райвенкловка Натали Адамс, одноклассница Оливии Хорнби.

"А если она умрет, Том?" — пискнул в голове детский голос.

"Почему она должна жить, если умерла Миранда?" — резонно спросил другой. Серые глаза девочки сверкнули влажным светом - точно также, как сверкали глаза Миранды. Чувствуя приступ ярости, Том отправился к туалету.

— Откройся, — прошипел Том. Подождав, когда погаснет опаловый свет, парень подошел к развернувшейся пропасти. — Гейнор, ко мне! — приказал он. Для пущей важности он дал змею имя одного из своих предков.

— Я здесь, Повелитель! — прошипел змей. По приказу Тома он спал в трубе, не заползая в Тайную комнату.

— Отлично, — сказал повеселевший Том. — Ты чувствуешь грязнокровку? — приказал слизеринец, показав рукой на дверь.

Почуяв добычу, обезумевший змей быстро прополз в маленький коридор. Том, перепугавшись, что Гейнор съест девочку, побежал за ним. Поскольку Риддл плохо бегал, он едва настиг Василиска в коридоре. Громадная змея обнажила клыки и застыла в нескольких дюймах от хрупкого тела девочки. На этот раз Гейнор не шипел, а потрескивал чешуйками: Том знал, что так делают все змеи перед охотой. Натали, спрыгнув, посмотрела в стекло стеллажа. Том видел, как открылись ее глаза при виде отражения двух желтых шаров. Через минуту ее тонкая фигурка упала, словно заснула на ходу.

— Она жива, Повелитель, — недовольно прошипел василиск.

— Знаю. Отправляйся спать, — приказал Том. Змей наградил его неприязненным взглядом: он видимо рассчитывал поужинать нежным мясом. Но он не смел ослушаться и, развернувшись, пополз в сторону туалета.

Риддл посмотрел на застывшее тело райвенкловки. Он, видимо, должен был чувствовать жалость или ненависть, но вместо этого чувствовал только страх. Том счел, что будет отлично, если для отвода глаз одну жертву нападений найдет именно он. Осмотревшись, парень стал звать на помощь.

— Том… — дежуривший профессор Бири подбежал к парню. Следом спешили завхоз Прингл и профессор Дамблдор в сопровождении учеников.

— Профессор… — Том говорил дрожащим голосом. — Я обнаружил ее здесь.

— Вы видели что-нибудь подозрительное, мистер Риддл? — спросил профессор Дамблдор. Возможно, это была иллюзия, но Тому казалось, будто профессор трансфигурации подозревает его.

— Нет, сэр… — парень замялся. — Поверьте. Ничего.

— Боже мой, — пробормотал Бири. — Еще пара нападений, и они закроют школу.

— За-закроют школу? — Том с ужасом посмотрел на сверкавшие стекла стеллажей.

Отредактировано Korell (26.03.15 23:55)

Глава 34. Особая награда

Огонь в камине почти исчез, растекся красным золотом по углям. Задумавшись, Том не заметил, как угли превратились в тусклое марево. Час назад завхоз Прингл увел рыдавшего Рубеуса в карцер, и теперь на допросе оставался он один. Впрочем, это вряд ли можно было назвать допросом — скорее, что-то вроде дружеской беседы или военного совета.

— Хагрид говорит, что вы знали об акромантуле, — сказал Дамблдор.

— Не совсем так, сэр… — мягко ответил Том, ловя на себе вопросительный взгляд Карена Селдена. Риддл чуть заметно кивнул: помощник министра помнил его по той рождественской ночи, когда люди Гриндевальда подожгли Хогсмид. — Я поймал Хагрида зимой с коробкой в классе для зельеварения. Кажется, — Том наморщил лоб, — я сделал ему выговор или даже снял баллы.

— Том, Том! — всплеснул руками Диппет. — Почему вы не сказали мне раньше?

Директор сидел на диване возле высокого резного подсвечника. Том не мог до конца понять, почему они расположились в кабинете Дамблдора, а не Диппета. Возможно, директор не хотел, чтобы их разговор слушали портреты.

— О чем говорить, сэр? — спросил Риддл как можно более невинным голосом. — Что Хагрид таскает ночью коробку в заброшенный класс? После его выходок с троллями это казалось мне пустяком.

— Если бы вы проявили сообразительность, мисс Сприфингтон осталась жива! — кашлянул Диппет.

— Понимаете, сэр, — вздохнул Том. — У каждого бывают моменты озарения, когда смысл предшествующих наблюдений внезапно открывается ему. После разговора с вами я вышел на лестницу, посмотрел на статую вепря и увидел основание в виде коробки. Тогда в моей голове словно мелькнула молния.

— Однако же из Вашего рассказа, Том, следует, что Хагрид выгуливал Арагога вечерами, — заметил декан Гриффиндора.

— Сегодня воскресенье, и, возможно, Хагрид решил прогулять монстра днем, — пожал плечами Том.

— И тем не менее, — продолжал Дамблдор, — пауки, насколько мне известно, не обращают своих жертв в камень…

— Возможно, яд акромантула, — заметил неуверенно Том. Это был самый опасный момент в его истории. — Кажется, — повернулся он к профессору трансфигурации, — в "Пророке" писали, будто свойства их яда не изучены.

— Мистер Риддл прав! — воскликнул Карен Селден. — Великаны отличаются невероятно злобным нравом. Не удивлюсь, если зверенышу нравилось натравливать паука на свои жертвы. Пожизненное заключение — лучший вариант, чтобы изолировать опасное существо от общества.

Глаза Тома расширились. Только сейчас он осознал, что Хагриду по его вине придется провести остаток жизни в камере под охраной дементоров. На миг сердце Тома пронзил ужас, но парень прогнал его. В конце концов, теперь уже поздно, да и существо вроде Хагрида едва ли заслуживает сожаления.

— Не думаю, что Азкабан — лучший выбор, — старческий голос Диппета казался тихим, но властным. — Том? — с надеждой спросил он, словно от префекта Слизерина зависело его будущее.

— Я говорил, он не хотел никого убить, — ответил Том с легким раздражением. — Вся его вина состоит в том, что он приютил паука.

— Хотите сказать, Том, что он не должен нести ответственность за свои действия? — нахмурился Селден.

— Не думаю, что человек должен нести ответственность за преступление, которое он не хотел совершать, — вздохнул Риддл.

— Что Вы предлагаете? — спросил Селден тоном судьи, для которого вина преступника очевидна, но из-за глупости присяжных он бессилен.

— Я согласен с мистером Риддлом. Моё решение — исключение из школы и порка в двести розг, — заметил Диппет. — Я не подпишу решения об отправке Хагрида в Азкабан.

— Воля ваша, — вздохнул Селден. — Думаю, это слишком мягкая кара. Однако в министерстве Вас поддержат: там мало кто хотел бы предавать огласке этот случай. Учитывая, что здесь замешан Скамандер…

— Что же, Том, спасибо. Завтра Хагрида исключат из школы, — сказал директор, как только помощник министра и Дамблдор покинули комнату. — Однако есть одна маленькая проблема.

Том не знал, как реагировать на слова Диппета, и молча посмотрел на директора.

— Если эта история выйдет наружу, мы будем иметь кучу проблем с Попечительским советом, — продолжал Диппет. — Да и скандал со Скамандером ни к чему. Мне кажется, Том, лучше не разглашать подробностей.

— Хорошо, сэр, — кивнул слизеринец. Подумав, он решил, что так, пожалуй, в самом деле будет лучше. Мало ли какие подробности всплывут наружу, копни аврорат это дело.

— Вы очень понятливы, — ласково заметил Диппет. — Что же, мой мальчик, Специальная награда за особые заслуги перед школой вам обеспечена. Уверен, у вас будут льготы, если пожелаете продолжить образование.

Слушая монотонный голос директора, Том почувствовал, что в голове снова начинается спор. Тонкий голосок внутри шептал ему что нехорошо, нечестно наживаться на горе Хагрида. Другой утверждал, что награда могла бы стать отличным началом для карьеры. Через несколько мгновений корысть победила чувство вины, и он радостно улыбнулся.

— Благодарю вас, — кивнул Том. Ему ужасно хотелось спросить, принято ли у Диппета решать все проблемы с помощью специальных наград, но властный голос велел ему заткнуться.

— Отлично, — Диппет довольно потер руки. — Поздравляю с наградой, Том. Значит, завтра утром мы уладим все оставшиеся формальности.

Риддл кивнул и принялся тщательно изучать клетки пледа на кресле. Чувствуя, что парень больше не в настроении говорить, Диппет также замолчал и углубился в бумаги. Через какое-то время Том ощутил сладковатую истому. Очертания комнаты поплыли перед глазами, и Том с ужасом заметил, как директор начинает превращаться в змееподобного Духа из его ночных кошмаров. Он вскрикнул, но существо, глумливо улыбаясь, приближалось к нему.

— Том? — Диппет потряс его за плечо. Парень едва не вскрикнул, увидев перед собой странное существо. — Том, вы как будто заснули.

— Я… Долго проспал? — прошептал парень.

— Минут двадцать, — продолжал озабоченный Диппет. — Мне кажется, мой мальчик, вам стоит провести остаток ночи у мадам Эльвиры. Начало четвертого, в самом деле… — закашлял он.

— Не стоит… — пролепетал Том, чувствуя, что сейчас у него нет сил возражать. — Ничего, если к мадам Эльвире я загляну завтра, а теперь посплю немного, профессор?

— Да, конечно. — Диппет неопределённо кивнул. — Идемте в мой кабинет, Том.

По пути парень рассеянно смотрел, как мелькает синяя мантия директора. Войдя в его кабинет, он сел за столик и уткнулся головой в руки. Хотя Том засыпал тяжело, сейчас ему потребовалось всего пять минут, чтобы отключиться.

***

На завтрак Том вышел около семи. После недолгого сна появилось чувство легкости. Ощущение, что в школе находится труп, было неприятным, и Том от души надеялся, что ему не доведется видеть тело Миртл. За окном было солнечно, но холодно. Глядя на робкие летние лучи, Том мечтал, чтобы процедура кончилась как можно скорее.

Войдя в Большой Зал, Том плюхнулся за слизеринский стол и уставился на тёмно-зелёную скатерть. Его приятели о чем-то шептались, — видимо, в сотый раз строя версии о том, кто был виновником смерти Миртл. Райвенкловцы казались понурыми: не только потому, что Сприфингтон училась на их факультете, но и потому, что многих из них водили, видимо, попрощаться с ее телом. Равнодушно взяв бутерброд, Том уловил странное напряжение — гул перешептывающихся голосов облетал Большой Зал.

Наконец, двери на противоположной стороне зала распахнулись, и из них важно вышел Диппет. Следом за ним шли профессора Дамблдор, Слагхорн и Мэррифот: видимо, он о чем-то переговорил с ними до завтрака. Рядом с ними шагал раскрасневшийся Рубеус. Том прикусил нижнюю губу, когда заметил, что Хагрид весь в слезах.

— Доброе утро! — Кашлянув, Диппет присел за учительский стол. — Должен вам сказать, что ночью произошло замечательное событие. Разумеется, мы скорбим по мисс Сприфингтон, — горько вздохнул директор. — Однако я рад сообщить, что виновник, ответственный за все нападения, пойман. Монстр уничтожен, а его хозяин будет исключён из школы.

Зал погрузился в гробовую тишину. Чтобы не привлекать внимание, Том начал тереть лоб рукой.

— Мистер Рубеус Хагрид держал акромантула, который и был виновен в нападениях, — торжественно произнес Диппет. — Поэтому с нынешней минуты он исключен из школы колдовства и волшебства Хогвартс.

— Я эта… — громко всхлипнул Рубеус, но холодный взгляд профессора Мэррифот заставил его замолчать.

— Вы должны быть безмерно благодарны профессору Дамблдору и мистеру Риддлу, — холодно бросил Диппет. — Если бы не их заступничество, министерство магии отправило бы Вас в Азкабан. Я полагаю, что вам там самое место, но принимая во внимание смягчающие обстоятельства, согласился с ними.

Галатея Мэрифот взяла палочку Хагрида и положила ее на стол. Диппет прошептал заклинание, и она разлетелась на восемь кусочков. Рубеуса, продолжавшего всхлипывать, профессор Мэррифот проводила обратно в заднюю комнату, и Том спрятал лицо в ладонях.

— И последнее, — прокричал Диппет, — ученик, поймавший преступника, получил Особую награду за заслуги перед школой. Том Марволо Риддл, пожалуйста, поднимитесь к нам!

Том почувствовал, как руки и ноги сковывает тяжесть. Он посмотрел на гриффиндорцев, и, поймав потрясенный взгляд Малькома Вэйна, повернулся к учительскому столу. Диппет смотрел на него снисходительно — как, должно быть, смотрят взрослые на детей, когда те недостаточно умны.

— Мистер Риддл немного смущен, — заметил, вздохнув, Диппет. — Сейчас он без сомнения выйдет к нам.

Медленно поднявшись со стула, Том сделал шаг. Зал, казалось, окутывали клубы легкого тумана. Каждый шаг казался Тому трудным путем к чему-то ужасному.

— Конечно, Том, — радостно сказал Диппет. — Я всегда говорил, что излишняя скромность вредит Вам. Но награда ваша по праву.

Диппет поднялся и пожал руку ученика. Тому, однако, показалось, что директор делает, скорее, изнурительную работу, чем действительно радуется его награде.

— Медаль… Сэр? — проговорил неуверенно Том.

— Да, мой мальчик! — воскликнул Диппет. — Медаль и памятная доска, на которой будет выбито, что четырнадцатого июня сорок третьего года Том Марволо Риддл получил Специальную награду за заслуги перед школой и… Дайте-ка подумать… Да, триста очков Слизерину!

Гриффиндорцы возмущённо зашумели, в то время как слизеринцы зааплодировали. Хотя нет: Дженни Сполдинг и Августа Энслер хлопали вместе со всеми. Шелковая лента скользнула по шее парня, и металлический кружок повис на мантии. Том приподнял его на ладони.

— Такая медаль выдается только за беспрецедентные заслуги, — провозгласил Диппет. — Она вручается в Хогвартсе, если ученик совершил нечто, что помогло и школе, и всему магическому миру. Она ваша по праву, Том.

Слизеринец, все еще чувствуя себя, как в тумане, посмотрел на медаль. На лицевой стороне в виде дуги вилась надпись «За беспрецедентные заслуги». На обратной стороне красовался герб Хогвартса, искусно выгравированный на серебристом металле, и под ним — девиз на латыни, которую Том давно наловчился читать: "Никогда не щекочите спящего дракона". Забавно. Ведь именно он выпустил из Тайной комнаты спящего дракона, за что получил медаль. Еще, наверное, за то, что подставил Хагрида с его пауком.

Парень поднял голову и отпустил медаль. К его удивлению вернувшийся в зал Дамблдор выжидательно смотрел на него. Тому показалось, словно он чего-то ждал. Интересно, чего? Что он обратится с какой-то патетической речью?

— Спасибо, сэр… — Том смущенно улыбнулся, дабы не выходить из амплуа скромного префекта. — Я боюсь оказаться недостойным такой награды. — Диппет обнял его с напыщенной радостью, и профессора Слагхорн и Мэррифот зааплодировали вновь.

Риддл опасался, что одноклассники кинутся душить его в объятиях, чего он терпеть не мог. Но Том ошибся: о нем почти сразу забыли. То ли из-за боли, вызванной вчерашним ударом по голове, то ли из-за неудобства, вызванного наградой, Том чувствовал себя не в состоянии что-либо съесть. Он провёл следующие полчаса, изучая движения золотых тарелок и кубков. Группа девочек из Райвенкло, среди которых была Виктория Спрингфилд, пялились на него, отпуская смешки. Том поражался такому веселью в момент, когда неподалеку лежало набальзамированное тело Миртл.

Наконец, праздник закончился. Том постарался покинуть Большой Зал тихо, но ученики постоянно останавливали его, пытаясь пожать ему руку. Друэлла, улыбаясь, шептала, что теперь ему гарантировано продолжение образования при министерстве. Счастливая Оливия Хорнби обняла Тома и, визжа, повисела у него на шее.

— Ты победил, Том! — закричала девочка, оторвав от пола тонкие ножки и закружившись вокруг парня. — Жаль, что ты не можешь преподнести мне коврик или туфельки из кожи Плаксы, — лукаво улыбнулась она. — Я бы охотно прошлась в них мимо синиц!

Том рассеянно погладил ее мягкие волосы. Оливия с ее веселым блеском в глазах казалась ему милым ребенком, на которого невозможно рассердиться. Девочка, улыбнувшись, легко побежала к подругам: Том подозревал, что темой их болтовни станет предстоящая порка Хагрида. Несколько младшеклассников со Слизерина попробовали увязаться за ним, но Риддл отделился от них и вышел в прозрачную галерею, освещенную робким солнцем. Вдоль стен стояли небольшие диванчики, между которыми были развешены разноцветные гобелены. На мраморных постаментах в двух больших цветочных вазах росли кусты герани, наполняя галерею горьковатым запахом. Том устало присел на диванчик и стал отстранено наблюдать за тусклыми солнечными бликами, бегающими по мраморным основаниям.

"Ты нажился на горе Рубеуса", — укоризненно пискнул тонкий голос.

"Рубеус просто животное, которому не место в школе, — усмехнулся его враг. — Его исключение, к тому же, позволило сохранить Хогвартс".

Каждый диван, каждый гобелен напоминали ему о разговоре с доктором Дуйзингом, когда он узнал, что у Миранды, возможно, не будет шансов поправиться. Миранда с ее чудесной улыбкой отправилась в страну мертвых. Теперь он отправил туда это никчемное создание Миртл. Голова закружилась, и Том, чувствуя позыв к тошноте, поплелся в лазарет.

***

— Помоги мне!

Том стоял возле ворот приюта. Несколько сирот пускали в лужах кораблики. Риддл с отвращением смотрел на их счастливые лица. К его удивлению, возле ворот сидел он сам с книжкой, только здесь ему было семь или восемь лет.

— Пожалуйста, спаси… Я погибну из-за него, — посмотрел на него мальчик.

— Кого? — потрясенно спросил Том.

Ребенок не ответил, а просто указал в сторону приюта. Том с ужасом заметил, как со стороны санитары несут накрытое пеленой тело. Санитар сорвал простыню, и там оказалась Миртл. Дети с ужасом подбегали к телу, хватая девочку за холодные пухлые руки.

— Он убьет меня… Убьет… — лепетал маленький Том.

Посмотрев на крыльцо, Том увидел себя, спускавшегося с чемоданом в руке. Он, видимо, собирался ехать в Хогвартс, однако казался неестественно высоким и худым. В другой руке у него было черная книга — должно быть, "Непрощаемые заклятия" или его старый дневник.

— Это он… Волдеморт… Спаси меня… — лепетала его маленькая копия. Высокий Том обернулся и рассмеялся ледяным смехом.

Том отчаянно протер глаза. На светло-сером небе собиралась громадная свинцовая туча. Рядом стояли маленький шкафчик, тумбочка и серая металлическая тележка с бинтами. Мадам Эльвира, несомненно, дала ему восстанавливающее зелье. Вдалеке слышались раскаты приближавшейся грозы. Том протянул руку и поднял лежавшую рядом записку:

Дорогой мистер Риддл!
Прошу Вас зайти ко мне сразу, как только проснетесь
С уважением,

Альбус Дамблдор,
Заместитель директора

В глубине души Том понимал, что Дамблдор не поверил его объяснениям с Хагридом. Однако у него сильная защита, и едва ли учитель трансфигурации сможет взломать ее. Наскоро одевшись, парень уныло побрёл по пустым коридорам. Затем, постучав молоточком в дверь, подождал, пока лицо преподавателя трансфигурации появится в дверном проёме.

— А, Том. Заходите, — улыбнулся Дамблдор, отступив назад и указав на ярко-красное кресло.

В кабинете все осталось тем же, как в то проклятое утро, когда профессор трансфигурации сообщил о смерти Миранды. Даже феникс, дремавший на жердочке, казалось, смотрел на него с тем же затаенным злорадством.

— Хотите чаю? — приветливо сказал профессор.

— Спасибо, сэр, — Риддл опасался, что декан Гриффиндора подольет ему сыворотку правды. Однако отказаться от предложения профессора было подозрительно.

— Замечательно, Том. — Взмахом палочки Дамблдор наколдовал чайный сервиз с виде темно-шоколадных чашек. — У меня сегодня чай с имбирем.

— Вы очень добры, сэр, — заметил Том с едва уловимой ноткой иронии. Поглядывая на маленький чайник, парень старался краешком глаза наблюдать за действиями профессора.

— Догадываетесь, почему я вас пригласил? — лукаво прищурился Дамблдор.

— Думаю, это связано со смертью Миртл Сприфингтон, — ответил слизеринец. — Просто ничего другого мне не приходит в голову, сэр.

— Что же, проницательность всегда была вашим достоинством, — вздохнул профессор . — Обстоятельства смерти мисс Сприфингтон настолько таинственны, что я думаю о них вновь и вновь.

— Скажите, сэр… Вы не вертите в виновность Хагрида?

Том намеренно задал этот вопрос. Он почувствовал, что оказался в шкуре оправдывающегося школяра. Если он будет и дальше придерживаться такой линии, учитель трансфигрурации рано или поздно нащупает слабое звено в его защите. Если же заставить отвечать самого профессора…

— В вашей истории нет недостатков, кроме одного: совершенно невозможно, чтобы Рубеус Хагрид был Наследником Слизерина, — профессор внимательно смотрел на Тома.

Том заставил себя с любопытством нахмуриться.

— Но вы же не верите в глупые россказни про Тайную комнату?

— Я уже говорил вам, что верю в эти глупые россказни, — заметил Дамблдор с легким раздражением. — Впрочем, сейчас я хотел бы поговорить не о Хагриде, а о вас, Том. Я или сильно ошибаюсь или, мне кажется, вас что-то гнетет.

— Пожалуй, да, сэр, — сказал Риддл после минутного размышления. — Накануне мисс Сприфингтон поссорилась с Оливией и стала громко рыдать на подоконнике. Я снял с нее пятнадцать баллов и велел, чтобы она прекратила вопить на весь коридор.

Тому не составляло труда вспомнить эту сцену, коль скоро она соответствовала истине. Позади мысленных картинок парень, как обычно, установил двойной ментальный барьер.

— Мисс Хорнби часто была жестока с Миртл, — вздохнул Дамблдор, рассматривая маленький чайник. — Вы префект, Том, и могли бы остановить ее.

— Думаю, Миртл была достаточно взрослой для того, чтобы не реагировать на каждую шутку Лив, — возмущенно пожал плечами Риддл.

— Значит, вы раскаиваетесь в том, что сняли с Миртл много баллов? — спросил учитель трансфигурации.

— Скорее, сожалею о том, что произошло, — устало кивнул Том.

— Что же… — вздохнул Дамблдор. — Если позволите, я покину вас на несколько минут. — Описав в воздухе полукруг мантией, профессор пошел к двери.

Том смутился, однако не стал перечить профессору и осмотрелся. На столе лежал номер "Ежедневного Пророка" с пожелтевшими страницами. Том неуверенно подошел к столу и посмотрел газету. Выпуск был датирован вторым ноября, а колдография изображала скрытые густыми тучами и метелью домики Хогсмида. Заголовок гласил:

"Нападение на Хогсмид. Гибель учеников от Тёмных Сил"

Поёжившись, Том выронил газету. Заметка рассказывала, несомненно, о гибели Эмилии. Один вид туч напоминал ему те жуткие фигуры в плащах и мертвую пену на губах. Ее губах. Он помнил, как мама Эмилии сдерживалась из последних сил, чтобы не зарыдать прямо в школе. Интересно, удержались ли от слез родители Миртл…

"Ее убил не ты", — прошептал в голове холодный голос.

"Думаешь, оправдаться таким дешевым способом?" — ухмыльнулся Том.

"Ее убил Гейнор, — ответил тот же голос. — Ты только присутствовал там".

"Разве Гейнора выпустил не ты?" — неприязненно спросил детский голос.

"Ты же не хотел убивать ее, — резонно возразил голос. — Значит, тебя нельзя считать виновным в ее смерти, не так ли?"

— ТОМ! Том, очнитесь!

Том моргнул несколько раз. Он протёр глаза и зевнул, словно только что очнулся после крепкого сна. Перед ним стоял профессор Дамблдор.

— Слава богу, Вы отошли, Том, — вздохнул облегченно декан Гриффиндора. — Иначе мне пришлось бы прибегнуть к другим действиям.

— Нет, сэр, все в порядке, — заметил спокойно слизеринец.

— В самом деле? — Профессор не хотел спускать с него глаз. — Мне кажется, вы прочитали нечто, что сильно расстроило вас.

— Наверное… — пожал плечами Риддл. — Впрочем, это пустяки.

Перед глазами сама собой мелькнула картинка длинных ресниц Эмилии, в которых застыли ледышки. Ее обычно сияющие глаза были закрыты, но Тому казалось, что девушка просто спит. Том вскрикнул и только сейчас понял, что не смог тогда сдержать слезы.

— Что же, Том, — вздохнул Дамблдор. — Идемте, я покажу вам кое-что.

Они отошли к камину, все также важно пыхавшего углями. Только сейчас Том заметил, что над камином была маленькая ниша, закрытая дверкой. Профессор произнес заклинание. Створки открылись, и за ними оказался портрет девушки в белом.

— Кто это? — спросил Том, вглядываясь в портрет.

Девушка на картинке мило улыбалась. Она казалась хрупкой, но в отличие от Эмилии в ней не было воздушности. Она, казалось, не собиралась оторваться от пола в вихре вальса, а, напротив, мечтала стоять на траве.

— Моя сестра Ариана, — ответил Дамблдор. — Когда ей было шесть лет, на неё напали трое магловских мальчишек. Они увидели, как она колдует — подглядели через садовую изгородь. Она ведь была ребёнком и не умела ещё это контролировать… Они довели ее до сумасшествия, а потом она… умерла, — грустно сказал профессор. Отблеск пламени на мгновение заслепил мутные линзы в очках Альбуса, они полыхнули непроницаемой белизной.

— Мне жаль, сэр, — спокойно сказал Том.

— Это случилось полвека назад, — мягко ответил Дамблдор. — Возможно, вы что-то хотите мне рассказать? — задумчиво спросил профессор трансфигурации.

Том почувствовал, что его охватывает странное желание рассказать профессору об Эмилии. О том, как он нес ее тело. О том, как он не хотел верить в ее смерть. О том, как…

"Это же Дамблдор, — расхохотался надменный голос. — Ты забыл, Волдеморт, что он хочет?"

С минуту они смотрели друг на друга. Затем Том перевел взгляд на портрет Арианы и снова на Дамблдора. Во рту пересохло, и он едва сдерживал себя.

— Боюсь, что нет сэр, — пробормотал, наконец, парень. — Простите, но я чувствую себя не очень хорошо.

Дамблдор вздохнул. Том заметил, что взгляд профессора выглядит разочарованным.

— Что же… Можете идти, Том.

"Ты кретин, что покупаешься на его трюки", — прошептал парень сам себе с ненавистью, выходя из кабинета.

Фигурные фонари на лестнице зажглись тусклым ночным светом. Быстро расправив мантию, Риддл осмотрелся. К сожалению, открыть больше Тайную комнату он не сможет. Том грустно посмотрел на убегавшие вниз мраморные ступеньки. Хотя…

Неуверенный, что правильно понял свою мысль, Том прищурился на скользившие по ступенькам световые пятна. Если в следующий раз он захочет убивать грязнокровок, такое дело следует доверить помощнику. Пожалуй, это в самом деле неплохая идея. Вопрос лишь в том, как этот помощник сумеет открыть Тайную комнату.

Отредактировано Korell (27.03.15 00:06)

Глава 36. Пилюли бессмертия

На улице шел обложной ливень, закрывавший пеленой соседние здания, кроме высокого серого дома. Дрожащей рукой Том схватил конверт из желтого пергамента: завтра ему идти в этот… Кажется, Косой переулок, о котором говорил бородатый профессор… Теперь предстояло отпроситься у миссис Коул.

Том открыл дверь в кабинет директора и не сдержал крика удивления: никакой миссис Коул не было. Вместо нее за директорским столом сидел темноволосый юноша с бледным лицом и черными блестящими волосами. Он был одет в странную мантию, серо-зеленый галстук и серый пиджак, на котором красовался значок серебристой змеи.

— Кто Вы? — пролепетал Том.

— Зови меня Волдеморт, — улыбнулся юноша. Риддл с удивлением заметил, что он не может улыбаться целиком, делая только легкое движение губами.

— Волдеморт, это невероятно… — хлопал глазами Том. — Я волшебник!

— Что же, — кивнул Волдеморт, — я всегда говорил тебе, что ты особенный.

— Теперь я иду, чтобы купить книги заклинаний и одежду. И еще одну из тех палочек… — скривился Том, вспомнив неприятный разговор. — Кстати, Волдеморт, что Вы думаете о профессоре Дамблдоре?

— Что я думаю о нем? — Высокий бледный человек встал из-за стола. — Не приставай с дурацкими вопросами, Том.

— Пожалуйста, Волдеморт, не покидайте меня в волшебном мире, — взмолился Риддл.

— Конечно, нет. Я всегда буду с тобой, чтобы заставить страдать твоих врагов, — юноша засмеялся ледяным хохотом, от которого у Тома задрожало все в груди.

К изумлению Тома, комната стала заполняться мертвыми телами. Патрик… Девочка в очках… Незнакомые люди, один из которых был похож на высокого юношу… Девочка, которая строила ему гримасы у решетки… Мальсибер… Миссис Роджерс… Стаббс…

Рилдл посмотрел на часы. Половина пятого. После поездки в Литтл-Хэнглтон кошмары повторялись почти каждую ночь. За окном шел ливень, перераставший в настоящий потоп. Быстро собравшись, парень достал дневник. Окунув перо в чернила, он начал аккуратно водить им по кремовым страницам, записывая содержание кошмаров:

— зеркало Еиналеж со змееподобным лицом;

— лицо превращается в призрака со змееподобным лицом;

— лес или море, где моему двойнику низко кланяются люди;

— призрак выпускает в меня зеленый луч;

— двойник и лицо беседуют со мной о Волдеморте.

Том задумался. Было одно обстоятельство, которое объединяло его кошмары: Волдеморт. Парень смутно ощущал, что он на самом деле был кем-то другим в снах. Кем именно, Том не знал. Однако он точно знал, что сны как-то связаны с его головными болями и вечно спорящими голосами. Войдя в прихожую, Том удовлетворенно посмотрел в старое зеркало. Сходство его с Риддлами было настолько отвратительным, что после возвращения из Литтл-Хэнглтона он коротко подстригся.

Вокзальные киоски источали привычный запах типографской краски. Ловя его, Том с усмешкой вспоминал, как прежде испытывал облегчение, переходя границу мира маглов и магов. Стараясь отвлечься, парень достал листок с результатами СОВ. Ни одного "Выше ожидаемого" — только "Превосходно", причем напротив оценок по трансфигурации, защите от темных искусств, заклинаний, травологии и зельеварения стояли пометки: "Комиссия отмечает профессиональный уровень знаний".

— Слагхорна сегодня нет — он в Хогвартсе, — выпалила вместо приветствия Друэлла, едва Том пересек барьер. — Едем в обычном купе для старост.

— Спасибо, Дру, но я поеду с нашими, — ответил Том.

— Хорошо, — Розье, поджав тонкие губы, пошла к первому вагону и вскоре исчезла в белом дыму.

— Видал? — подбежавший Лестрейндж показал приятелю на две идущие по платформе фигуры. Первая с рыжими волосами шла под зонтом. Вторая, закутавшись в коричневый плащ с капюшоном, стучала длинными каблуками.

— Пруэтт? — скривился Том, присмотревшись к рыжей шевелюре.

— А знаешь, кто с ним? Лу Блэк… Ей объявили бойкот все наши, а родня просто в шоке, — болтал Рэндальф, когда они с Томом залезали в купе.

Риддл пожал плечами и достал книгу о превращении алхимических элементов. Помимо Араминты Бэрк и Ореона Блэка в купе вошли Элеонора Монтегю, ставшая за эти годы стройной белокурой девушкой, а за ней и Энтони Крэбб, занявший место у двери. Том не заметил, как поползла платформа, и Араминта подбежала к стеклу — смотреть в окно вместе с Рэем. Чтение книги можно было отложить до приезда в школу, но Тому хотелось проверить, осмелится ли кто-то из приятелей оторвать его от книги.

— Научи, Том, темным заклинаниям! — воскликнул в ярости Блэк, едва поезд набрал ход. — Пруэтт должен их отведать сполна!

— Лаэрт* просит Гамлета! — хохотнул Рэндальф. — Мой принц, уройте Озрика, а то он пристает к Офелии! — Последние его слова потонули в общем смехе.

— Пошел к черту, Лестрейндж, — фыркнул Блэк. — Случись это с твоей сестрой, ты бы сейчас визжал по-другому. Кто только взял этих тварей в "Справочник чистой крови"?

— Maman говорит, что на составление справочника влияли Малфои, — вставила Араминта.

— Оно и видно. Сами якшались с маглами. — Минни в знак отвращения зашмыгала носиком. — Том, вот зачем этому козлу Лу? — воскликнул с ненавистью Блэк.

— Ну это просто, — Риддл осмотрел притихшее купе. — Она слизеринка, он гриффиндорец, — начал загибать Том длинные пальцы. — Она чистокровная — у Пруэтта в роду полно маглов. Лу белокурая красотка — он рыжее шимпанзе. Иметь твою Лу для него — вершина наслаждения.

Лестрейндж сально расхохотался. Следом рассмеялись Бэрк и Крэбб. Только Элеонора Монтегю зашлась красными пятнами.

— Том, это гадко! — воскликнула девушка с тем наигранным возмущением, которое отличает излишне утонченных барышень от их сверстниц.

— Гадко, — согласился Том. — Но разве не гадко само влечение к рыжему дегенерату? Это даже не влечение, а подвид зоофилии, — брезгливо поморщился он. — Мечтать о совокуплении с потным самцом, у которого одна извилина — все равно, что желать совокупиться с бабуином или павианом.

— Ты не можешь проучить его, Том? — плаксиво заметил Орион.

— Смысл? — сказал Том, глядя на потоки воды. — Ну отмутузим мы его, а что дальше? Лу, пожалев, полюбит шимпанзе еще сильнее. — Ореон притих, видимо, осознав, правоту приятеля.

В тот же миг раздался стук, и в купе вошла Друэлла Розье. Бросив неприязненный взгляд на Блэка, девочка с улыбкой осмотрела Лестрейнджа и подмигнула Тому.

— Как там у старост? — спросил Том, когда они пошли по коридору. В соседнем купе пухлый темноволосый мальчик ел шоколадный батончик, а другой, белобрысый, спорил с девочкой о том, в какой колледж лучше попасть.

— Ужасно, — подтвердила Друэлла. — Не успел тронуться поезд, как приперся Диггори и начал рассказывать про высадку на Сицилии.

— И девицы вроде Кэмпбелл обещали открыть фан-клуб Диггори? — усмехнулся Том. — Впрочем, моя интуиция подсказывает, что ты хочешь рассказать мне нечто важное.

— Твоя интуиция редко ошибается, — ответила Друэлла, достав из сумочки номер газеты.

Том почувствовал, как пол уходит из-под ног: это был номер "Ежедневного Пророка" за десятое июля. На колдографии был изображен заросший человек в арестантской одежде. Ниже шла заметка:

УБИЙСТВО В ЛИТТЛ-ХЭНГЛТОНЕ

Позавчера в местечке Литтл-Хэнглтон произошло невероятное событие. Морфин Гонт, проживавший на окраине деревушки, убил семью местного эсквайра Томаса Риддла. Прибывший отряд авроров констатировал смерть трех маглов от заклятия убиения. Подозреваемый не стал отпираться, а признался в убийстве и рассказал о нем во всех подробностях. Применение "Priori Incantatem" подтвердило, что именно из его палочки вылетело смертоносное заклинание. Использовались также заклинание повиновения и заклятие усиленного разрушения для осквернения могилы магловской девушки Сесилии Винтер.

Гонты долгие годы ненавидели эсквайров Риддлов. Морфин Гонт подозревал, что Том Риддл завел любовную интрижку с его пропавшей сестрой Меропой Гонт. Трудно сказать, что заставило его через семнадцать лет пойти на убийство и осквернение могилы бывшей невесты Тома Риддла. Скорее всего, всему виной высокая степень алкогольного опьянения Морфина Гонта.

— Моя фамилия? — Том с интересом посмотрел на Друэллу. В отличие от Патрика и Миртл он не чувствовал ни малейшей вины за то, что произошло в Литтл-Хэнглтоне: разве что горечь от того, что магл Том Риддл так и не узнал, за какой грех расплатился.

— Верно. Ты левша и змееуст, — понизила голос Друэлла, — и, наверное, связан со Слизерином. А здесь, как видишь, Морфин, — скривилась она, — подозревал сестру в связи с одним из Риддлов.

— Тебе не нравятся Гонты? — фыркнул парень, глядя, как поморщилась Друэлла при виде колдографии.

— Страшные люди, — поежилась Друэлла. — Считают себя высшим чистокровным родом, почти императорами, а сами одичали до лесников. Да и эта их фамильная жестокость… Говорят, Корвинус Гонт наслаждался, натравливая на одноклассников змей. Давайте в купе, бегом! — крикнула девушка группе малышей.

— Если ты права, то ко мне следует относиться с почтением, — усмехнулся Том. — Последний из рода Гонтов… Лучше новое имя. Например… Лорд Волдеморт, — Том в упор посмотрел на подругу.

— Неплохо… — Друэлла, казалось, о чем-то размышляла. — Волдеморт — что-то вроде «Смертельного полета» или… "Воспарения над смертью"… Но почему Лорд?

— Ты утверждаешь, что я потомок Слизерина и Певереллов. А это, знаешь, побольше любого короля или императора.

— Значит, теперь, на уроках надо обращаться к тебе "милорд" или "сэр"? — язвительно спросила Друэлла.

— Для друзей я делаю одолжение, — улыбнулся слизеринец. — Если ты достанешь пергамент, я тебе поясню. — Глядя на покрытые лесом холмы, проносившиеся за окном поезда, Том с облегчением подумал, что рано или поздно это должно было произойти.

* * *

Осенью сорок третьего года с фронтов пришли радостные известия. Русские отразили наступление Вермахта под Курском и Белгородом, а союзники овладели южной Италией. Победы, впрочем, покупались дорогой ценой. Пятого сентября "Пророк" перепечатал список награжденных учеников Дурмстранга, и чаще всего напротив фамилии стояла приписка "посмертно".

— Гитлер, говорят, пошел бы на мир, — сказала Друэлла, садясь на завтрак. — Но Гриндевальд держит магловского фюрера под "Imperio".

— Я бы на его месте так и сделал, — ответил Том, не отрывая взгляда от колдографии, изображавшей вступление советских войск в Корпусный сад Полтавы. — Заключил бы мир, а потом, накопив сил, пошел дальше.

— Гриндевальд безумен, — Друэлла положила газету. — Думаешь, — понизила она голос, — у Аркон с Бобби все серьезно?

— Что значит серьезно? — насмешливо переспросил Том, глядя, как Рэндальф впился ненавидящим взглядом в Мари Аркон, весело болтавшую с Робертом Оуэном. — Обжиматься и лизаться будут. Переспят едва ли, — добавил Том, глядя, как райвенкловец властно положил руку на тонкое плечо Мари.

На миг Тому показалось, будто в глазах Друэллы мелькнул огонек надежды. Риддл с интересом посмотрел на подругу, однако Розье, закончив завтрак, собиралась прогуляться со Сьюзен Пак. Том достал дополнительные книги по зельям: некоторые рецепты в учебниках казались ему устаревшими, и юноша собирался внести кое-какие правки. Однако со стороны учительского стола к нему тотчас подошла пухлая фигура профессора Мэррифот.

— Том? — спросила преподаватель чуть усталым голосом. — Не могли бы вы пройтись со мной?

— Конечно, — подтвердил Том и, закрыв сумку, поднялся вслед за учителем.

— У меня короткий вопрос,— сказала Галатея Мэррифот, выходя из Большого зала. — Вы интересуетесь преподавательской работой?

— Пожалуй, да мэм… — опешил Том. Под ложечкой засосало, как и всегда, когда речь шла о чем-то важном.

— Великолепно, — обрадовалась старуха. — Из вас получится замечательный преподаватель по защите от темных искусств. Я попрошу директора Диппета взять вас на следующий год в ассистенты.

— Спасибо, мэм… — выдавил из себя Том. Профессор Мэррифот, пожелав ему хорошего дня, отправилась по коридору. День выдался солнечным, и говорливая толпа учеников, спешившая на уроки, казалось, была освещена матовым светом. Незаметно для себя Том вошел в класс по древним рунам.

— Что же, — сказала профессор Бэддок, войдя в класс. — Думаю начнем. - После гибели племянницы ее лицо стало еще бледнее, напоминая гипсовую маску, хотя внешне женщина старалась не показывать свое состояние.

Том посмотрел в окно. Три года назад он также впервые вошел в этот класс. Рядом с ним сидела Миранда, щурясь от осеннего солнца. За первой партой у окна сидела Эмилия, посылавшая ему насмешливую улыбку. Теперь рядом с ним всегда стоял пустой стул.

— Мистер Риддл? — Профессор Бэддок ласково кивнула, словно он был для нее частицей радостного воспоминания. — Мне нужны ваши познания в египетском языке. Профессор Раджан говорил, что Вы читаете по-египетски, как по-английски, — добавила она под восторженный вздох хаффлпаффки Фран Карвей.

Профессор взмахнула палочкой, и на доске появился символ в виде перевернутой подковы с заостренными краями.

— Ка? — спросил Том, удивленный появлением этого знака. Джулия Кэмпбелл с интересом посмотрела на слизеринца, словно он говорил на непонятном языке.

— Верно, — подтвердила профессор Бэддок. — По воззрениям древних египтян, Ка — дух человека, олицетворенная жизненная сила. Это примерно то, что индийцы называли аурой.

— Ка считался бессмертным? — переспросила Друэлла.

— После смерти Ка отлетает в другой мир, выступая как аналог души, — ответила профессор. — Впрочем, жрецы Египта умели делать Ка почти бессмертным, заточая его в гробнице фараона.

Прозвенел звонок, и женщина, отпустив класс, отправилась к выходу. До обеда оставалось около часа, и Том, спустившись во двор, побрел по еще зеленой траве. На другой стороне озера Хагрид понуро шел за Оггом, неся тяжелый мешок, видимо с отрубями для животных. Риддл поморщился: вид Рубеуса вызывал у него отвращение из-за воспоминаний о том страхе, что он пережил в июне.

— Ой, Том…

Он обернулся. Мимо озера в тонком белом плаще гуляла Оливия Хорнби. Махнув ей рукой, парень за несколько минут догнал приятельницу. С каждым днем Оливия становилась все более бледной, и мало у кого осталось сомнений, что ее преследует призрак Миртл.

— Лив, — заботливо сказал Том. — Не бойся, я все знаю… Это страшно?

— Да, — пролепетала Оливия. Они пошли в сторону замка, минуя валуны. Из-за них дорожка петляла, оставляя в стороне заросшие мхом полянки. — Она является каждую ночь… Летом даже прилетела на свадьбу брата.

Оливия не договорила: от всхлипов ее маленький чуть вздернутый носик покраснел. Том бросил взгляд на растущий у входа куст роз и с удивлением подумал, что Оливия напоминает ему один из этих ароматных чайных цветков. Цветок, который посмела ужалить упитанная гусеница.

— Лив, я думаю, мы все сделаем сами. Эту тварь, — Риддл не называл призрак Миртл по имени, — надо пугнуть.

— Она сильная, Том… — всхлипнула Оливия. — Мы вряд ли сможем…

— Сможем, Лив, — холодно сказал он. Слизеринка вытерла глаза и вдруг положила маленькую белую ручку в карман плаща Риддла.

— Мне холодно, Том… — смущенно улыбнулась она. Парень не ответил, снова посмотрев на куст розы. "Их шипы непригодны для защиты", — подумал он, чувствуя непреодолимое желание спасти идущее рядом с ним хрупкое создание.

* * *

Риддл не стал откладывать месть в долгий ящик. В верхних этажах Западной башни обитал жуткий призрак — Одиночка, у которого не было щеки, вместо нее зияла дыра. В субботу после обеда Том выследил Одиночку и применил из-за колонны невербальное "Imperio". Получив приказ, призрак помчался в туалет на третьем этаже. В течение получаса он с жутким завыванием гонял Миртл во все концы туалета пока, наконец, не облил ее с ног до головы нечистотами.

В следующую неделю Том несколько раз посетил Запретную секцию, изучая папирус египетского волшебника Имхотепа. Из его туманных объяснений выходило, что Ка можно не только заточать в гробницу, но и заключать в предмет. Такая форма жизни называлась причудливым словом "крестраж". Глядя на тусклый огонек свечи, Том вспомнил, что на четвертом курсе читал о "расщеплении сущности" как некой форме бессмертия.

Большие надежды Том возлагал на Слагхорна. После истории с Тайной комнатой зельевар мечтал возродить "Слаг-клуб". Ровно в семь к нему зашли Рэндальф Лестрейндж, Том Риддл, Ореон Блэк, Альберт Эйвери (к нему зельевар стал в последнее время благоволить) и пятикурсник Аластор Нотт. Том благодарил небо за то, что еще летом приобрел на черном рынке несколько коробочек сушеных ананасов, которые так любил Слагхорн.

Беседа проходила в виде скромного ужина. На столике стояли чайник, семь чашек и тарелка с булочками. Зельевар в венской бабочке и желто-коричневом жакете восседал, поставив ноги на маленький пуфик. Разговор крутился вокруг новостей с фронта и рассказов Слагхорна о том, как в прошлые времена в Париже был популярен чай каркаде. Том улыбался вместе со всеми, слушая, как знаменитый Шарль Бодлер любил по вечерам выпивать чашечку смородинового чая: он не сомневался, что зельевар придумал эту байку**.

— Сэр, это правда, что профессор Мэррифот уходит в отставку? — спросил Том с улыбкой. Остроносый Альберт Эйвери от удивления повернулся к Слагхорну.

— Том, Том, если бы я и знал это, то был бы не вправе сказать Вам, — ответил Слагхорн, укоризненно поводя покрытым сахарными крошками пальцем, хоть одновременно и подмигивая. — Должен признаться, я был бы не прочь выяснить, откуда вы черпаете сведения, юноша; вам известно больше, чем половине преподавателей.

— Интуиция, сэр, — Риддл улыбнулся. Остальные мальчики рассмеялись, бросая на него восхищенные взгляды.

— Что до Вашей сверхъестественной способности узнавать то, чего Вам знать не положено, равно как и до осмотрительной лести, с коей Вы обращаетесь к людям, от которых многое зависит… Кстати, спасибо за ананасы, я их просто обожаю!

Рэндальф и Ореон рассмеялись.

— С уверенностью предрекаю Вам, что лет через двадцать Вы подниметесь до поста министра магии. Через пятнадцать, если так и будете присылать мне ананасы. У меня в Министерстве великолепные связи.

Раздался смех. Том мягко улыбнулся. Ему было понятно, что никаких связей в министерстве у зельевара нет. Иначе зачем бы ему так пресмыкаться перед Диггори, Ноттом и прочими учениками, имеющими родственников в окружении министра?

— Не думаю, что политика — мое предназначение, сэр, — сказал Риддл, когда утих смех. — Прежде всего, мое происхождение не из тех, какое необходимо для подобной деятельности.

Лестрейндж и Блэк снова обменялись ухмылками. Том слегка нахмурился: Розье проболталась о своих подозрениях.

— Глупости, — отозвался Слагхорн, — яснее ясного, что Вы, с вашими-то способностями, происходите из славного рода волшебников. Нет, Вы далеко пойдете, Том, я в своих учениках никогда еще не ошибался.

Маленькие золотые часы, стоявшие на столе Слагхорна, прозвенели одиннадцать.

— Батюшки мои, неужто так поздно? — удивился декан Слизерина. — Вам лучше идти, мальчики, иначе директор Диппет всех нас накажет. Лестрейндж, я рассчитываю получить от Вас завтра утром письменную работу, иначе мне придется задержать вас в классе. То же относится и к вам, Эйвери.

Мальчики гуськом покидали комнату. Слагхорн выбрался из кресла и перенес пустой бокал на письменный стол. Звук какого-то движения за его спиной заставил зельевара обернуться: посреди кабинета прямо перед аккуратно собранной темно-зеленой портьерой стоял Риддл.

— Живее, Том. Вы же не хотите, чтобы вас в неположенное время застали вне спальни, Вы все-таки староста…

— Сэр, я хотел спросить Вас кое о чем. Больше мне не к кому пойти, — сказал он, расхаживая вдоль стены и заломив руки за спину. — Другие учителя не такие, как Вы, они могут меня неправильно понять.

— Продолжайте, — снисходительно кивнул зельевар, выпив стакан воды. Тома слегка покоробило от его покровительственного тона. Пухлый палец профессора щелкнул по сверкавшим изумрудами часам.

— На днях я заглянул в библиотеку, — продолжал Риддл, приближаясь к фонарю, — в Запретную секцию, и прочел об одном редком заклятии, — остановился он строго напротив камина. — Называется оно, как я понял… — с минуту Том думал, а затем выпалил, — крестраж.

— Пишете самостоятельную работу по защите от Темных искусств? — Слагхорн уставился на него, поглаживая толстыми пальцами ножку бокала. — Не знаю, что Вы читали, Том, но эта материя очень темная, — сказал мастер зелий.

— Просто я понимаю, что если кто и способен о них рассказать, так это Вы… — Риддл смотрел на окутанную грязно-зеленой дымкой каменную стену.

— Ну что ж, — произнес Слагхорн, поигрывая ленточкой, украшавшей крышку коробки с засахаренными ананасами, — разумеется, если я предоставлю Вам сведения общего характера, — вреда никому не будет. Словом «крестраж» обозначается предмет, в который человек прячет часть своей души.

— Но я не совсем понимаю, как это можно сделать, сэр, — сказал Риддл, подойдя ближе к Слагхорну.

— Вы расщепляете душу, — сказал профессор, — и прячете часть ее в предмет, находящийся вне вашего тела. После этого, если даже кто-то уничтожит ваше тело, вы все равно умереть не можете. Спрятанная часть души продолжает жить, оставаясь неповрежденной. Правда, существовать в подобной форме… — поморщился Слагхорн. — Немногие согласились бы на это, Том, очень немногие.

К изумлению зельевара, Риддл развернулся и, держа по-прежнему руки за спиной, подошел к камину.

— Как же расщепляется душа, сэр? — спросил юноша. От волнения его глаза стали настолько большими, что в них, казалось, читалась одержимость.

— Думаю, Вы и сами знаете, Том, — ответил, поежившись, Слагхорн. — Душа мыслится как нечто неповрежденное, целостное. Расщепить ее — совершить противное природе насилие.

— Но как его совершить? — почти искренне удивился парень.

— Посредством высшего злого деяния: убийства. Убийство разрывает душу. Волшебник, задумавший создать крестраж, использует это увечье к собственной выгоде: он заключает оторванную часть души…

— Заключает? Но как?

— Для этого существует заклинание, только не спрашивайте меня о нем, я его не знаю! — зельевар встряхнул головой. — Разве я похож на человека, который опробовал его? На убийцу?

— Нет, сэр, разумеется, нет, — поспешно сказал Риддл. — Простите, я не хотел вас обидеть.

— Что Вы, какие обиды, — хмуро откликнулся Слагхорн. — Для волшебников определенного калибра эта сторона магии всегда была притягательной.

— Да, сэр, — сказал Риддл. — Мне просто любопытно, много ли проку от единственного крестража? — При этих словах он начал поправлять кольцо Гонтов. — Не лучше ли, чтобы обрести побольше силы, расщепить душу на несколько частей? Ну, например, разве семь, — бросил он, вспомнив почему-то сервиз для сакэ в магазине мистера Барнетта, — не самое могучее магическое число?

— Семь? Мерлинова борода, Том! — воскликнул Слагхорн разбитым голосом. — Ведь даже мысль об убийстве одного человека чудовищна. Но Вы же это гипотетически, Том? — спросил он почти с мольбой. — Научный интерес?

— Да, сэр, конечно, — Риддл резко развернулся от камина.

— И все-таки, Том, сохраните сказанное мной в тайне. То, что мы поболтали немного о крестражах, вряд ли кому понравится. Понимаете, в Хогвартсе эта тема под запретом. Особенно лютует на сей счет Дамблдор.

— Никому ни единого слова, сэр. Пусть это будет наша тайна, — улыбнулся Риддл и, посмотрев еще раз на перстень, вышел из кабинета.

Примечания:

* Лаэрт — персонаж пьесы У. Шекспира «Гамлет». Сын канцлера Полония и враг Гамлета, нежно любивший сестру Офелию.

** Далее в переработанной форме следует фрагмент книги Дж. Роулинг «Гарри Поттер и Принц-Полукровка».

Отредактировано Korell (07.04.15 00:05)

Глава 38. Гобеленовая комната

— … и, наступая, Советы глубоко врезались в нашу оборону. Новый, сорок четвертый, год будет для нас несомненно удачным. Скоро у нас будет чудо-оружие, с помощью которого переломим ход войны!*

Тому показалось, что Геббельс сейчас захлебнется от ярости. Зал послушно встал и вскинул правые руки.

— Том!

В гостиную вбежал запыхавшийся Рэндальф Лестрейндж. Он бежал со всех ног — настолько, что черные кудряшки покрылись липким потом, и это заставило Тома поморщиться от омерзения. Следом спешили запыхавшиеся Эйвери и, как ни странно, Мари Аркон. От волнения девушка поправила на ходу длинные русые локоны.

— Том… Блэк попал, — выпалил Лестрейндж.

— Куда попал? В квоффл? — сморщил лоб Риддл.

— В квоффл нельзя попасть, — замахал руками Рэндальф. — Ты бы не совался в квиддич!

— Придурок Блэк саданул Пруэтта с Вэйном в туалете, — пояснил Эйвери, часто моргая.

— Чем саданул? Seco? — напрягся Том. Голос в голове отчаянно кричал, что из-за этой проклятой случайности может раскрыться его клуб. От волнения парень отшвырнул газету на шахматный столик.

— Да нет, слава богу, — залепетала Мари. — Он поджег их Inscendio…

— Ореон в больничном крыле. Перетрусил, придурок, — покачал головой Лестрейндж. — Вэйн дешево отделался, а вот рыжему повезло меньше.

— Вперед, — вскочил Том. — Мари, — указал он на дверь, — бегом к Ореону. Пусть отрицает все. И потихоньку подмени его палочку!

Француженка побежала, стуча каблучками. Лестрейндж бросил ей вслед вожделенный взгляд. В былые времена Том непременно бы рассмеялся, но сейчас ему было не до этого. Поправив складки мантии, он вышел в коридор. Через пятнадцать минут Том постучал в знакомую дверь директора.

— Ах, Том, заходите… — Диппет выглядел совершенно разбитым, но приветливо кивнул ученику.

— Добрый вечер, сэр, — мягко улыбнулся Риддл. — Ко мне прибежали Лестрейндж с Аркон и сказали, будто произошло невероятное…

В глубоком кресле у входа сидел, вздрагивая, профессор Слагхорн. Напротив директора, покусывая губы, расположился профессор Дамблдор. Третьего человека с рыжими усами Том видел пару раз на платформе 9 3/4, но безошибочно узнал в нем отца Игнотуса Пруэтта. Сотрудник министерства был в темно-сером плаще и нетерпеливо теребил манжету. Четвертой оказалась хрупкая белокурая женщина в дорогой серебристой горжетке. Судя по сверкающему бриллианту и пронзительно-голубым глазам, это без сомнения была миссис Блэк.

— Однако же префект Слизерина неудовлетворительно следит за дисциплиной в своем Доме! — воскликнул мистер Пруэтт, сжав ручку кресла. Профессор Дамблдлор посмотрел на него с легкой укоризной.

— Простите, сэр? — Риддл наклонил голову набок и посмотрел в сторону Диппета. — Ученика нашего колледжа в чем-то обвиняют, и я, как префект, хотел бы узнать, в чем.

— Неслыханная наглость! — воскликнул Пруэтт с холодной яростью. Тому показалось, что даже его стоящие усы пропитаны табаком. — Впрочем, ничего подобного от студента змеиного…

— Остин, — легким движением руки успокоил его Дамблдор. — Том, — холодно продолжил он, — я уважаю вашу преданность Слизерину, но в данном случае она неуместна.

Миссис Блэк грустно посмотрела на Риддла, словно он был наивным ребенком. Том постарался бросить на Дамблдора открытый взгляд, вспоминая тот миг, когда к нему подбегали Лестрейндж, Эйвери и Аркон.

— Тем не менее, сэр… В туалете произошел пожар, — учтиво кивнул Том в сторону рыжеусого. — На каком основании обвиняют мистера Блэка, который не признает своей вины?

— Ой, да что вы? — усмехнулся Пруэтт. — Как удивительно! Тем не менее, — добавил он с ядом, — потрачу время и просвещу этого змееныша. Когда мистер Пруэтт и мистер Вуд находились в туалете на четвертом этаже, из-за двери раздался голос вашего мерзавца, произнесшего заклинание зажжения. Туалет заволокло дымом, Блэк вошел в туалет и начал глумиться…

— Это может кто-то подтвердить, сэр? — спросил Риддл.

— Подтвердить? — сотрудник министерства был, казалось, потрясен. — Неужели того, что мой сын лежит в больнице с обожженными ногами, недостаточно для наказания обнаглевшего змееныша?

— Довольно! — хлопнула леди Блэк по подлокотнику. — Кто вы такой, чтобы сметь, — Тому показалось, что в ее глазах мелькнула искра ярости, — осуждать моего сына?

— Полагаете, я унижусь до общения с Вашей безумной семейкой? — прорычал Пруэтт.

— Не ссорьтесь, — прохрипел Диппет. — Однако, Том, при разбирательстве мистер Блэк говорил иное.

— Сэр, Ореон в шоке, — Том заговорил как можно более учтиво. — Он попал в пожар, и его обвинили в поджоге.

— Как лихо змееныши умеют разглагольствовать, а? - переспросил самого себя Пруэтт. — Хорошо, — с усмешкой посмотрел он на Риддла, — давайте пригласим Вашего ненаглядного Блэка.

— Что же, это легко устроить, — сухо кашлянул Диппет. — Гораций?

Зельевар, испуганно кивнув, отправился к выходу. Том мысленно поблагодарил Диппета за это решение: теперь префекта никто не заподозрит в сговоре с Блэком. Если Мари успела, все будет замечательно. Если нет — он все равно показал себя префектом, сражающимся за интересы своего колледжа.

— Входите, мистер Блэк, — вернувшийся через несколько минут профессор Слагхорн подбадривал своего ученика.

На Ореоне Блэке не было лица. Кожа казалась неестественно бледной; скулы заострились. Больше всего Тома поразили его пустые глаза с громадными зрачками. Парень поежился: они чем-то напомнили ему глаза Патрика в момент, когда того озарила зеленая вспышка.

— Добрый вечер, мистер Блэк, — Директор поднялся из-за стола. — Мы ждем от вас подробного рассказа.

— Я… — Ореон хотел что-то сказать, но властный взгляд Тома заставил его проглотить фразу. — Я вбежал на крик в туалет…

— Ах ты гаденыш! — воскликнул в сердцах Пруэтт.

— Тише, пожалуйста, — сказал Дамблдор. — Это легко проверить с помощью Priori Incantatem.

Ореон отчаянно заморгал и, вздохнув, выложил палочку, словно преступник, ожидающий вынесения приговора. Том чуть не вскрикнул от радости, увидев тонкую белую палочку Мари, и прикусил губу.

— Repero… Accio… Glassio… — бормотал удивленный Дамблдор. — Вы наводили глянец на ботинки, мистер Блэк?

— Мой сын всегда следит за собой, — холодно сказала леди Блэк. Том перевел на нее взгляд, однако глаза матери Ореона не выражали ничего.

— Невероятно… Никакого Insendio Maxima… — от удивления очки профессора трансфигурации съехали на кончик носа.

— Отчего же невероятно? — спокойно ответила миссис Блэк. — Очень даже понятно, что обвинять невиновного у нас в порядке вещей. Если бы у нашего колледжа не был такой достойный префект, — Тому показалось, что в голубых глазах женщины зажглась искра благодарности, — моего сына осудили бы за преступление, которого он не совершал.

— Приношу извинения, миссис Блэк, — сказал Диппет, поправив от волнения старомодное пенсне в позолоченной оправе. — Но кто же в таком случае поджег туалет?

— Простите, сэр, один вопрос: что делали Пруэтт и Вэйн в туалете? — обернулся Том к профессору Дамблдору.

— Мальком и Игнотус, по их словам, жгли бенгальские… — ответил вместо декана Гриффидора Слагхорн и тотчас кашлянул. Диппет ошарашенно посмотрел на Дамблдора. Леди Блэк грустно улыбнулась.

— Что вы сказали? — массивное тело чиновника заерзало на стуле. Том заметил, что рукава его дымчатого плаща смяты в мелкую складку. — Мой сын обгорел и лежит в больнице, в то время эта мразь…

— Как видите, вины мистера Блэка нет, — сказал Диппет. — Если вы, мистер Пруэтт, считаете, что для покрытия проделок вашего сына я накажу невиновных, то вы ошибаетесь!

Лицо директора побагровело. Он, похоже, пришел в ярость от мысли, что какой-то чиновник смеет диктовать правила игры в его школе. Слагхорн заозирался: вспышки гнева Диппета мало кому доставляли удовольствие.

— Думаю, Альбус, мы должны наказать мистера Вэйна за поджог и клевету. Пять дней карцера ему обеспечены… Как думаете, Том? — неожиданно обратился директор, словно школьник, ожидавший поддержки.

— Возможно, сэр, — почтительно склонил голову Риддл, — поджог был просто из-за вечных шуток Пруэтта с Вэйном.

— Я им устрою шутки, — глаза Диппета налились кровью. — Впрочем, вы правы, Том. Если поджог был непредумышленным, можно сократить наказание до трех дней карцера и пятнадцати розг.

С минуту в кабинете стояла тишина. Затем со стороны правого кресла раздался смешок. Риддл повернулся. Пруэтт разразился желчным хохотом и, встав с кресла, повернулся к Дамблдору.

— Какие великолепные порядки в этой школе, Альбус! — заливался он. — Невинных наказывают розгами и кандалами. Зато виновников с нужной фамилией, — выделил он, — готовы носить на руках. Не думаете Вы, что я оставлю…

— Да не оставляйте, эка напугали, — фыркнул Диппет. — Хогвартс не подчиняется вашему департаменту, а про то, как вы справляетесь с обеспечением правопорядка, мы видели на примере защиты Хогсмида!

— Ненавижу слизеринцев! Черви, — с ненавистью сплюнул Пруэтт. — Далеко пойдете, молодой человек, только по паршивой дорожке, — ухмыльнулся он, поравнявшись с Томом.

— Все свободны! — сухо сказал Диппет. — Да, поскольку мистер Блэк хотел потушить пожар, а мистер Риддл вывел историю на чистую воду… Да, сорок очков Слизерину.

Поблагодарив Диппета, Том вышел в коридор. Винтовая лестница тонула в полумраке, и только на лестничных пролетах горели факелы. За стеной было слышно, как падают капли: школьные трубы безжалостно протекали.

— Мистер Риддл? — услышал он сзади мягкий голос. — Ореон и Вэл рассказывали о вас, как об исключительно талантливом молодом человеке.

— Миссис Блэк? — поклонился Риддл. — Очень Вам благодарен. — Мелани Блэк казалась хрупкой и, вместе с тем, от нее исходила необычная властность.

— У меня к Вам одна просьба, Том. — Парню показалось, что при этих словах женщину озарила вспышка света. — Она касается моей дочери Лукреции.

— Не стану скрывать, миссис Блэк, что ей тяжело, — сказал Том, когда он вышли в тускло освещенный холл. Небольшие плюшевые диваны спали в полутьме под движущимися картинами в тяжелых резных рамках. Одну из таких картин озарял факел, и в полутьме был хорошо виден силуэт рыцаря, проезжавшего верхом на ослике.

— Я боюсь, Том, что Вы и мисс Розье попытаетесь облегчить ее положение, — сказала Мелани Блэк. — А я, как мать, хочу, чтобы Лу было плохо.

— Моя задача — сделать хорошо всем слизеринцам, — ответил Том. Присмотревшись к миссис Блэк, он понял, что она, как и Лукреция, двигалась настолько легко, словно родилась на каблуках.

— Пусть она помучается, Том. Пусть ощутит сполна, каково это — общаться с отбросами из Гриффиндора. Ладно, мне пора, — улыбнулась Мелани, когда они вышли в холл.

Пожелав миссис Блэк приятного вечера, Том пошел в подземелья. На нижней площадке гриффиндорец Деннис Притчард обнимал райвенкловку Эллис Смит. Глядя, как они касаются друг друга лбами, Риддл поморщился: он никогда не понимал, почему нельзя закрыться в помещении и миловаться до потери сознания.

В центре гостиной полыхал камин. Рэндальф, Альберт и Мари сидели с каменными лицами. Рядом сидели Сайнус с Араминтой. Крэбб, как обычно, сопел и тоже чего-то ждал. Не хватало только Друэллы — она, похоже, повела Ореона назад в больничное крыло.

— Свободен, — бросил Том приятелям.

Араминта вскрикнула от изумления. Сайнус подскочил и стал жать руку Тому. Рэндальф и Мари вздохнули с облегчением. Крэбб забавно засучил ногами, словно и впрямь произошло нечто выдающееся.

— Спасибо, Том… — пролепетал трясущийся Сайнус.

— Да не за что, — сказал Том, устроившись в кресле. — Спасибо надо сказать не только мне, но и Мари. Я представил дело так, что Пруэтт с Вэйном устроили пожар, а Ореон прибежал на их крики. — Араминта, широко раскрыв глаза, с благоговением посмотрела на него.

— Говорят, Пруэтт не сможет стать отцом, — фыркнул Сайнус. — От огня пострадали ноги… и кое-что повыше.

— Помолчи, Сайнус! — раздраженно сказал Том. — Ореон поставил под угрозу наш клуб. Я помолчу о такой мелочи, как репутация нашего колледжа и здоровье твоей тети. Хотите — нападайте, но не оставляя следов.

— Том, что же делать? — растеряно спросила Мари.

— Что делать… — Том помассировал лоб. — Мы можем вместе выносить общие решения. Будем выносить врагам что-то вроде приговоров закрытым трибуналом.

При этих словах Риддл поглядел на огненную дорожку, в яростном свете которой стрелки каминной решетки казались хрупкими. Разучивание заклинаний приятелям поднадоело. Зато если превратить клуб в Совет Слизерина…

— А ведь это идея! — подпрыгнул Сайнус.

— Главное, побольше об этом трепись, — усмехнулся Том. — Можно поорать на Главной лестнице и в Большом зале.

— Том, я не собираюсь… — пролепетал раздавленный Сайнус.

— Вот и славно. Ладно, давайте отдыхать, — взглянул Риддл на часы. — И так сегодня перенервничали.

Слизеринцы стали расходиться. В вечерних огнях их фигуры напоминали призрачные тени. Голову охватила боль, но Том не обращал на нее внимания.

"Тебя волнуют угрозы, — расхохотался надменный голос. — Тебя бесит, что какой-то Пруэтт смел повысить голос на Лорда Волдеморта".

"Глупости, — ответил сам себе Том. — Он угрожал не мне, а Диппету".

"Но предупредил и тебя, — продолжал голос. — Лорд Волдеморт должен обладать такой мощью, чтобы уничтожить шутя десяток — нет, лучше сотню сотрудников любого министерства".

"Не надоело нести чушь?" — Том с отвращением посмотрел на часы в виде кобры и потер лоб. Светло-зеленый диван был окутан неясным светом. Перед глазами поплыло видение зеркала со змееподобным лицом. На мгновение Тому показалось, будто лицо издевательски смеется, но он прогнал видение прочь.

* * *

Зима сорок четвертого года запомнилась сильными поземками. Ветер поднимал с земли целые сугробы, и они, сливаясь с метелями, подолгу кружились отвесной снежной пеленой. Из-за снегопадов русские едва продвинулись на Украине, хотя не дали Вермахту отбить Киев. Игнотуса Пруэтта выписали из лазарета, хотя он больше не мог играть в квиддичной команде. Куда большим было изумление слизеринцев, что Лукреция Блэк провела почти все время у его постели.

Как-то в конце февраля шестикурсники на уроке профессора Мэррифорт изучали невербальные заклинания. Том, мгновенно разоруживший Крэбба, устало наблюдал, его одноклассники пытаются молча направить друг на друга "Expelliarmus". К концу урока только Друэлле удалось пошевелить палочку Рэндальфа.

— Том, подойдите, — позвала его профессор Мэррифот. — Я поговорила с директором, — добавила она, когда Риддл подошел к ее столу. — Он согласился, чтобы я взяла вас ассистентом.

— Спасибо, мэм, — улыбнулся Том. — Не знаю, как вас отблагодарить.

— Что вы, Том, — профессор взяла клетку с филином. — Благодарить вы должны свои талант и упорство. У вас, кстати, есть разрешение на работу в Запретной секции?

— Да, мэм, — кивнул Риддл. — Профессор Слагхорн подписал мне его еще в четвертом классе.

— Замечательно, — ответила Галатея Мэррифот, когда они вышли в коридор со снующей толпой учеников. — Работа в Запретной секции понадобится вам для подготовки к занятиям.

— Простите, мэм… А почему не существует каталога Запретной секции? — спросил Том.

— Из-за отдела рукописей, — сказала профессор Мэррифот. — Если бы кто-то занялся работой по их систематизации, Хогвартс был бы перед таким учеником в неоплатном долгу.

— Что же… Я, пожалуй, мог бы попробовать, — вздохнул Риддл

— Спасибо, Том, — благодарно кивнула старуха. — Сегодня выпишу вам направление на работу с рукописями.

После обеда Риддл, не теряя времени, показал бумагу мисс Лаймон. Темные рукописи хранились в нижних ящиках особого шкафа, и это был отличный шанс. Рукописи на языке майя и тольтеков, дощечки с клинописью можно было отбросить сразу. Не подходили ни кельтские руны, ни готическая или славянская вязь. Том предполагал, что Герпо написал папирус по-египетски, который был чем-то вроде эсперанто темных магов.

Удача улыбнулась Тому через две недели. Просматривая папирус под номером "22", он обнаружил знакомые знаки. Они напоминали ему свою пропорцию, составленную во время Рождественского бала. Ниже был нацарапан текст:

Расщепление души предполагает совершение темного обряда. Четыре значения обозначают силу, обратную воле Аммона-Ра: значения Ба, Ка, отделяемой части Ба и уравнения души, обратной уравнению сансары. Для совершения обряда требуются кровь или предмет жертвы, кровь мучителя, первооснова и облик Ка.

Том почувствовал, как в висках застучала кровь. Кровь Плаксы он вряд ли сумеет достать, зато предмет… Очки Миртл, которые Оливия забрала в качестве трофея, висели у слизеринского камина! Том снова посмотрел в рукопись. Ниже был приведен рисунок Сета, который, кивая ослиной головой, разрубал лотос на куски.

"Усекновение души есть отделение части от целого, без которого целостная сансара невозможна".

Стоящая рядом с Сетом девушка в обтягивающей красной одежде похотливо улыбалась. Том понимал, что перед ним была жена Сета — Нефтида, повелевавшая темными желаниями. У египтян Нефтида отделяла похоть от души…

— Боже, как просто, — просветлел Том. — Сецессия души… Secessio… — Сощурившись, он почувствовал, как тело снова охватывает ощущение эйфории. Свечи в Запретной секции гасли одна за другой, но уже было светло — в окно с решетчатым переплетом падали тусклые лучи утреннего мартовского солнца.

* * *

В Пасхальное утро Том проснулся от сильного холода. Ночью ему наконец-то удалось проинтегрировать все компоненты "уравнения сансары". Дрожа, парень откинул полог, и понял, что не хочет вставать.

— На каникулах ты спишь, как сурок, Том, — засмеялся Лестрейндж, заметив осоловелый взгляд приятеля. — Подъем, девятый час!

— Что, опять холодрыга? — поежился Риддл. — Или У эльфов забастовка? — С непривычки он укутал ноги одеялом, хотя от озноба хотелось подбежать к печке.

— Уволить бы Прингла, правда? — спросил Лестрейндж, взлохмачивая шевелюру. — Если подсобишь, мы Тому Риддлу памятник поставим. На выбор: из мрамора, гранита или гипса!

— При Муре было не лучше, — фыркнул Том, глядя на силуэт черной змеи.

— Не лучше, — зевнул Лестрейндж. — Но, Прингл, согласись, редкая мразь. Печи ломаются все время, а он знай учеников дерет.

Озноб усиливался. На каникулах в школе остались он, Рэндальф и Энтони. Глядя, как Крэбб скачет по комнате в поисках носка, Том вспомнил свое первое утро в Хогвартсе. Тогда за окном шел обложной ливень… Шесть лет показались ему одним днем. Застегивая на ходу мантию, Том спустился следом за Лестрейнджем и Крэббом.

За завтраком все было, как обычно. Директор Диппет, укутавшись в синюю мантию, доедал холодный завтрак. Профессора Раджан и Дамблдор давали наставления мрачному Принглу. Профессор Слагхорн устало беседовал с наряженной в яркую мантию в горошек Джокундой Сайкс. По соседству чавкал сосисками жизнерадостный Флитвик в синей мантии. "Приперся зачем-то", — усмехнулся про себя Том. Профессор Бэддок откровенно дрожала. Глядя на преподавателя древних рун, Том подумал, что так же, наверное, дрожала бы сейчас ее любимая племянница. Если бы, разумеется, осталась жива. Распахнулись окна, и в зал влетела стайка сов. Разумеется, почта, и, разумеется, ни одного письма для Тома… Может, ему всё же сходить в больничное крыло?

Покончив кое-как с завтраком, Риддл вышел во двор. Кое-где были видны остатки грязных ледышек, а прошлогодняя трава жалась к прелой земле. Вниз по косогору спускались, о чем-то болтая, Рэндальф и Мари: они, похоже, помирились за завтраком. Возле засохшей елки стояла Друэлла Розье, грустно смотря им вслед. На ее дорогих ботинках застыли сухие ломтики грязи.

— Гуляешь? — мягко сказал Том, подойдя ней.

— Ага… — Девушка замялась, поправила мантию. — Мечтаю найти цветущий вереск, а пока попадаются одни… подснежники… — Налетевший ветер заставил ее шмыгнуть носом, и в ярко-зеленых глазах блеснула слезинка.

— Том… — задумчиво сказала Друэлла, глядя в сторону озерной синевы. — Что ты чувствуешь, — ее голос предательски дрогнул, — когда видишь Лив с Сайнусом? Тебе больно?

— Она моя приятельница, — пожал плечами Том. — Но если бы и нравилась, для меня она перестала бы существовать с той минуты, как задумалась о ком-то другом.

— Значит, ты не стал бы бороться за свое счастье? — рассмеялась девушка.

— Я не считаю счастьем прикасаться к девице после кого-то, — брезгливо поморщился Риддл. — Ты же не станешь заказывать в ресторане протухшее мясо, не так ли?

— Никогда не думала об этом, — сказала Друэлла. — То, что ты говоришь, возможно правильно, но жестоко, — оторвала она маленькую почку и смяла между пальцами.

— Жизнь вообще жестока, — пожал плечами слизеринец. — Так что, моя маленькая жестокость не изменит ничего.

Друэлла молча пошла в сторону мутной глади воды. Том осмотрелся. Он стоял недалеко от входа — в том самом месте, где некогда читал газету, а Миранда куталась от весеннего ветра в цветной жакет. С тех пор она стала кучкой праха, которая никогда больше не увидит ни цветущей вербы, ни прелой листвы косогора.

"Однако ты становишься похожим на Миртл", — расхохотался холодный голос.

"Какие глупости, — проворчал Том. — Плаксы нет, а ее очки украшают гостиную, как трофей Хорнби".

"Ничтожная Плакса поможет обрести бессмертие Лорду Волдеморту. Это лучшая судьба, чем увидеть свою кожу в виде туфелек Лив", — снова рассмеялся голос. Некоторое время Том задумчиво смотрел на рваную пелену облаков, а затем пошел к замку.

В слизеринской гостиной стоял привычный полусумрак. Отопление, похоже, немного починили и стало теплее. Оливия Хорнби сидела на темно-зеленом диване и, кутаясь от сквозняка, трепалась с подругами. В честь Пасхи девушка надела короткую коричневую юбку со складками, тонкие белые чулки и черные туфли на каблуках.

— У меня в детстве была кошечка Беттси, — взахлеб рассказывала Оливия. — Уже в три месяца она пыталась охотиться на птичек. Залезала на подоконник и била лапкой об стекло: так хотелось ей цапнуть пеночку!

— Вот это охотница! — воскликнула Генриэтта Вейделл.

— Кошки — они такие, — потупилась Оливия. — Прежде, чем есть, любят поиграть с добычей.

Том посмотрел на тонкие ножки Хорнби, которые, казалось, можно было обхватить колечком из пальцев. После Рождественского бала все вокруг шептались об их романе с Сайнусом Блэком. Том чуть шевельнул губами, глядя на ее маленькие острые коленки: Лив, похоже, видела себя в мечтах леди Блэк.

— Лив… — осторожно он подошел к девочкам. — Можно тебя на минутку?

Генриэтта Вейделл заговорщицки зашепталась с соседкой. Том брезгливо поморщился и перевел взгляд на растрепанную бахрому серебристо-зеленой подушки.

— Том, конечно, — лукаво улыбнулась Оливия. — Я сейчас! - помахала она ручкой подругам. Легко спрыгнув с дивана, девочка помчалась за префектом к разбросанной группе кресел: туда, где сгущался салатовый сумрак.

— Лив… — Том осмотрелся. — Ты не можешь нарисовать мне змееподобное лицо?

Оливия посмотрела на него так, словно на лице Тома выступил непонятный узор. Улыбка пропала, и ее глубокие карие глаза показались ему стеклянными.

— Я поясню, — по привычке Риддл стал расхаживать по комнате. Оливия шла рядом и, семеня маленькими легкими шажками, каким-то образом умудрялась попасть в такт его шагов. — Понимаешь, древние греки верили в существование людей-змей, а я… Я воссоздаю их.

— Хорошо, Том, — заулыбалась Оливия. — Завтра к вечеру?

— Нет, Лив, мне не нужен рисунок гуашью, — мягко сказал Том. — Хватит карандашного наброска. Что-то среднее между лицом и змеиной мордой, — протянул он девушке пергамент.

Поняв, что сопротивление бессмысленно, Оливия пожала плечами и взяла карандаш. Ее движения напоминали Тому движения Миранды, только если райвенкловка касалась пергамента мягко, то Оливия — твердо и сухо. Через десять минут на него смотрел набросок лица, напоминающего превращенную змеиную морду — с узким плоским носом и змеиными глазами. Глядя на него, Том почувствовал ужас: лицо было невероятно похоже на его ночные кошмары.

— Так пойдет? — Оливия бросила на него задорный взгляд карих глаз.

— Да, огромное спасибо. — Девушка нетерпеливо смотрела, как он складывает рисунок в сумку. Том едва не усмехнулся: он не сомневался, что Оливии хочется поскорее оставить его. Как в сущности и всем на свете.

— Хорошего вечера, Том! — Лив легко развернулась и, несмотря на высокие каблуки, побежала в сторону своего кружка. Глядя, как мелькают ножки Оливии, Том не выдержал и подарил ей улыбку. Свою последнюю искреннюю улыбку. Развернувшись, он пошел в гобеленовую комнату: ту самую, где когда-то с ужасом думал о наказании за гибель Миртл.

Несколько мгновений в коленях стояла легкая дрожь. Затем, взглянув на покрытые темной водой окна, Том открыл портфель, и, достав соль, рассыпал ее на полу в форме египетского креста. Вынув из коробочки кусок мела, начертил четыре цифры: объем своей магической массы, значения своей души, отделяемого Ка и компонента Ка, равного объему магической массы будущего двойника. По бокам креста Том установил четыре свечи. По правую руку он положил очки Миртл, а по левую — дневник с рисунком Оливии и цветок лотоса. Приготовленный крест напоминал египетские саркофаги, и Том, преодолевая ужас, лег на него и вытянул руки. Затем, зажмурившись, проколол иглой вену и приложил руку на дневник.

Свечи вспыхнули черным светом. Испуганный Риддл стал читать заклинание на египетском языке. Темная венозная кровь капала на глянцевые страницы. На миг Тому почудилось, что он видит, как чудовище с головой осла заключило в объятие тонкую босую девушку и указало на саркофаг**. Подгоняемый ужасом, Том продолжал читать заклинание, пока, наконец, очки не засветились зеленым светом. Тело пронзил боль, словно лучи, исходящие от очков Миртл, жгли его насквозь. Том, с трудом выхватив палочку, направил ее на лотос.

— Secessio! — крикнул он, подбросив дневник. Свет погас, и Том провалился в темноту.

* * *

Уходящие вверх колонны были обвиты каменными змеями, которые отбрасывали длинные тени сквозь зеленоватый сумрак. Он, без сомнения, находился в Тайной комнате, только вместо статуи Слизерина стояло огромное зеркало. В зеркале тотчас появилось отражение уродливого младенца со змееподобным лицом. Некоторое время чудовище росло, пока, наконец, не превратилось в копию Тома. Контуры его фигуры были расплывчаты, словно Том видел его сквозь мутноватое стекло.

— Позволь представиться, — холодно сказал двойник. — Лорд Волдеморт собственной персоной.

— Я — Лорд Волдеморт, — устало ответил Том. Это, видимо, был очередной кошмар, но парень решил досмотреть его до конца.

— Не совсем, — плотоядно улыбнулся двойник. — В тебе была частица Лорда Волдеморта — та, что хотела могущества, власти и славы. Ты дал ей жизнь, и теперь я сильнее тебя. Неужели ты еще не понял, — он сладко улыбнулся, — что я убивал всех, кто был тебе дорог?

— Но… Зачем? — прошептал Том.

— Затем, чтобы ты стал мной. Ничтожное животное… Сrucio!

Том упал, разрываемый болью. Все его тело словно жгли паяльные лампы. Каждая частица его тела взрывалась болью, каждая клеточка горела огнём, а агония эхом боли отдавала по всему телу с удвоенной силой.

— Том! ТОМ!

Веки открылись, и он увидел перед собой лицо мадам Эльвиры. Испуганная медсестра стрясла его за плечи. Позади нее стоял профессор Слагхорн, который был пугающе бледен. Том посмотрел на левую руку и заметил, что она покрыта мелкими, как сетка, ранами.

— Я… Умер? — прошептал Риддл.

— О, нет, все в порядке, — успокоила его медсестра. Она отвинтила крышку от баночки с бальзамом и принялась осторожно наносить его на руку Тома. Парень старался держать себя в руках, хотя при каждом прикосновении его тело отзывалось болью, простреливающей его насквозь, притом, что и сам бальзам нестерпимо горел на коже.

— Я хотел провести эксперимент, — осторожно сказал слизеринец.

— Да, такое бывает, — подтвердил декан Слизерина. — Том, вы слишком одержимы наукой. По счастью, на ваши крики прибежала мисс Вэйделл. Они с подругами показали нам Вас, лежащего без сознания в крови и дыму.

— Мистер Риддл слишком слаб, — сказала мадам Эльвира. — Все объяснения он даст позже.

Медсестра и мастер зелий вышли из комнаты. Парень пощупал карман и достал дневник. Кремовые страницы были пусты. Преодолевая боль, он взял правой рукой перо и написал корявым почерком, непохожим на его обычный:

Меня зовут Том Риддл.

Чернила пропали, и через минуту из страницы сама собой вытекла надпись:

Привет, Том Риддл. Меня зовут Лорд Волдеморт. Как к тебе попал мой дневник?

С минуту парень с восторгом смотрел на такое чудо, а затем улыбнулся: Лорд Волдеморт в самом деле существовал.

Примечания:

* В главе использован фрагмент выступления Й. Геббельса 9 января 1944 года.

** В светлых египетских мистериях Исида воскрешала своего мужа Осириса, убитого его братом - Сетом. В темных мистериях Исида отдавалась Сету возле саркофага Осириса.

Отредактировано Korell (27.05.15 02:39)